"Дева со знаменем". История Франции XV–XXI вв. в портретах Жанны д’Арк

Более того, французская исследовательница не учла еще одного важного обстоятельства. Помимо Карла V захоронить свое сердце в Руанском соборе завещал еще один средневековый правитель — Ричард I Львиное Сердце. Таким образом, речь, скорее, следовало вести о весьма специфическом посмертном «споре» двух королей — Франции и Англии — по вопросу владения Нормандией, которой они оба, образно выражаясь, отдали свои сердца[1118], а не о том, как сам факт подобного захоронения повлиял на трактовку эпопеи Жанны д'Арк. С этой точки зрения значительно больший интерес представляла история, приключившаяся с сердцем другого английского монарха, Генриха II, захороненным в Фонтевро, но в результате революционных событий конца XVIII в. оказавшимся в собрании курьезов жителя Орлеана, профессора Кретте. В 1825 г. ряд экспонатов этой коллекции (в том числе и сердце короля) были выкуплены местным Историческим музеем, где и оставались вплоть до 1857 г., когда монсеньор Джеймс Джиллис, епископ Лимиры и апостолический викарий Эдинбурга, прибыл в Орлеан по приглашению епископа Феликса Дюпанлу, произнес панегирик в честь французской героини в день ее праздника 8 мая[1119] и посетил музей. Он пожелал перезахоронить на родине сердце Генриха II, которое и было ему торжественно передано «в знак [памяти] о Жанне д'Арк»[1120].

Интерпретация Колетт Бон, согласно которой на возникновение легенды о несгоревшем сердце Орлеанской Девы повлиял сам факт захоронения в соборе Руана сердца Карла V, не представляется мне, таким образом, обоснованной. Одно тем не менее остается совершенно очевидным: созданные в середине XV в. тексты не позволяют сделать однозначный вывод о том, какой из имеющихся версий событий придерживались современники французской героини.

Авторы второй половины XV в., впрочем, также не облегчают данную задачу. Никто из них не размышлял о том, зачем в ходе процесса по реабилитации Жанны д'Арк была создана легенда о ее несгоревшем сердце и как она была воспринята окружающими. В лучшем случае они упоминали о самой смерти девушки, приписывая ей мученический либо чудесный характер. Еще Парижский горожанин отмечал в своем «Дневнике», что «весьма многие» воспринимали Орлеанскую Деву как «мученицу»[1121]. Матье Томассен в Registre delphinal писал о том, что во время ее казни «происходили чудеса»[1122]. Более подробно на этом сюжете останавливался Тома Базен в «Истории Карла VII»: по его мнению, останки Жанны, превратившиеся в пепел, палач собрал и выбросил в Сену именно для того, чтобы они не стали реликвиями после ее смерти[1123]. И далее хронист продолжал развивать свою мысль:

Некоторые, возможно, удивятся тому, что, будучи посланницей Господа, она была захвачена [в плен] и казнена. Но не удивятся те, кто мыслит логично и кто без малейших сомнений уверовал в то, что Христос, [первый] святой среди всех святых и наш Спаситель, а также святые пророки и апостолы, посланные Господом, дабы наставлять людей в вере, в учении о спасении и Божественном предопределении, претерпели различные пытки и страдания и окончили свой земной путь триумфом мученичества[1124].

Казалось бы, подобные отклики на события 1431 г. должны были вновь свидетельствовать о том, что во второй половине XV в. Жанна д'Арк уже воспринималась соотечественниками как святая, а потому рассказанную на процессе по реабилитации историю о несгоревшем сердце также следует интерпретировать в данном ключе. Однако в тех же самых источниках мы находим и указания — пусть косвенные — на разделяемую некоторыми авторами версию с отравлением. Упоминавшийся выше Парижский горожанин, к примеру, писал о том, что весь пепел, оставшийся после казни Девы, был выброшен в реку для того, «чтобы от него не могло воспоследовать никакого колдовства»[1125]. Ту же информацию сообщал анонимный автор «Хроники францисканцев»[1126]. Иными словами, сердце Жанны, не сгоревшее из-за отравления, вполне могло рассматриваться современниками как сильный амулет для наведения (или снятия) порчи[1127].