Острее, чем в предыдущие годы, ощущалась нехватка специалистов – механиков, гидротехников. Многие институты готовили инженеров для лесной промышленности, но за все послевоенные годы в трест к Саврагину прислали лишь двух человек. Утешая себя, управляющий рассуждал так: сплавных предприятий в стране много, и до его треста еще просто-напросто не дошла очередь. Но, бывая изредка по делам службы в министерстве, Саврагин начинал думать, что причина тут совсем другая.
В обширных комнатах министерства было тесным-тесно от множества столов, все шкафы были битком набиты бумагами в папках, скоросшивателях, а то и без всякой упаковки – «молью», как привычно определил Саврагин. Десятки молодых цветущих сотрудников бесшумно орудовали логарифмическими линейками, старательно крутили ручки трескучих арифмометров, самозабвенно щелкали на счетах и, по-мышиному вкрадчиво шурша бумагой, корпели над подекадными, ежемесячными и квартальными сводками, которые по почте и телеграфу поступали сюда со всех концов страны. Саврагин наглядно убедился, что бумажный конвейер работает исправно и продукция его главного инженера не теряется в дороге, а благополучно достигает своего назначения.
Если заходил разговор о насущных нуждах саврагинского треста, бойкие сотрудники мимоходом давали дельные советы, как лучше организовать производство и наладить работу механизмов. Советы эти со всей очевидностью доказывали, что сотрудники когда-то небезуспешно учились в институтах, и Саврагину становилось жаль этих горемычных сплавщиков, которые сплавляют одни лишь бумаги. Было непонятно, за какие провинности заточили этих молодых инженеров водного транспорта в канцелярские казематы, где они и воду-то могли видеть лишь дождевой каплей на оконном стекле да разве еще на донышке бюрократического графина – этого неизменного спутника всех собраний и совещаний…
В разгар навигации Саврагин совсем перебрался жить на «Чайку». Рулевой Костя на чугунной печурке готовил ему обеды, руководствуясь самоучителем для молодых хозяек – потрепанной поварской книгой издания 1896 года – и своей врожденной страстью к рискованным гастрономическим экспериментам. Но хотя кушанья у него каждый раз назывались по-разному, все они были на один лад и пахли почему-то рыбой.
Пока управляющий проверял работу запани, Костя со скучающим видом печатал следы на прибрежном песке, ослепительно вспыхивая на поворотах косыми металлическими застежками своей курточки. С сортировочной сетки на саврагинского рулевого глазели восхищенные девчата. Сменные мастера на чем свет стоит ругали щеголя, и совсем не из-за ревности или ущемленного мужского самолюбия, как думал самонадеянный Костя, а просто потому, что на сортировке древесины во время павлиньих Костиных расхаживаний сильно возрастал процент брака. Когда ругань надоедала рулевому, он скрывался в тесном кубрике на носу «Чайки», ложился, не снимая обуви, на койку и листал поварской самоучитель, выискивая, чем бы еще порадовать Саврагина. Поздно вечером, встречая усталого управляющего, Костя озабоченно говорил:
– Где бы нам, Александр Степаныч, достать прованского масла: я бы вам королевский майонез изготовил!
Саврагин досадливо отмахивался от Кости, садился за стол и с опаской принимался за остывший «страсбургский паштет», сильно смахивающий на обыкновенную пшенную запеканку, только без ее положительных вкусовых качеств.
Когда в тресте на массивном письменном столе управляющего накапливалось для подписи много неотложных бумаг, наступал черед действовать секретарше Симе.
Сима набивала ученический портфелик бумагами, облачалась в легонький ядовито-розовый дождевик с капюшоном, прятала разноцветные веселые глаза за шоферскими очками и отправлялась на полуглиссере разыскивать Александра Степановича. Рулевой полуглиссера, чтобы внушить Симе почтение к своей профессии, развивал предельную скорость. В снежно-белой пене, подпрыгивая на волнах, полуглиссер мчал Симу по реке, готовый, казалось, каждую секунду взлететь на воздух. Затаив дыхание, ярко-розовая Сима прижимала куцый портфелик к сладко замирающему сердцу. Главный диспетчер треста, слывший циником, говорил Симе, что в это время она похожа на Афродиту. Сима плохо разбиралась в мифологии и на всякий случай краснела.
Иногда рядом с Симой на полуглиссере сидел сумрачный, плохо выбритый главбух. И тогда все сплавщики знали, что на текущий счет в банке поступил перевод, главбух едет к Саврагину распределять деньги между сплавными конторами, и бригадиры, третий месяц не получавшие премиальных, приободрялись.