Девчата. Полное собрание сочинений

Держа подушку в руке и не зная, что с ней делать, Пылаев вышел из комнаты. Он больше всего боялся сейчас показаться смешным. К счастью, в коридоре никого не было. В конце его раздавалось непонятное клокотанье и посапыванье. Пылаев не сразу догадался, что это шумит вода в кипятильнике. «Отдам-ка я подушку бабусе», – решил он.

Чистое жаркое помещение кипятилки встретило Пылаева домашним уютом и давними, полузабытыми запахами деревенского запечного детства. Ярко начищенный, добродушно пофыркивающий «титан» готов был щедро наделять всех жаждущих свежим крутым кипятком. На крышке ящика с дровами сидела коротенькая сухая старушка, которую все студенты величали бабусей, и пила чай из глиняной цветастой кружечки. Ноги бабуси, одетые в теплые шерстяные носки собственной прочной работы, не доставали пола.

– Что это вы так рано затопили сегодня? – спросил Пылаев.

– Суббота ведь сегодня, кто в кино захочет пойти, кто в театр на представление. Вернутся поздно. Пускай хоть загодя попьют чайку, – охотно разъяснила бабуся. – А ты что с подушкой ходишь? Наволочку, что ли, зашить некому?

Пылаев растерянно повертел подушку в руках. В самом деле, наволочка в углу была разорвана: хозяйский глаз бабуси замечал все.

– Дай-ка я зашью, – сказала бабуся, отставляя в сторону кружку с чаем и вооружаясь иголкой.

Иглу с ниткой бабуся всегда носила при себе, благодаря чему многие студенты содержали в порядке свои пиджаки и гимнастерки.

Бабуся была совершенно в курсе всех студенческих дел, в точности знала, каких экзаменов больше всего надо бояться, и при случае ловко могла припугнуть какого-нибудь лентяя начертательной геометрией, сопроматом или английским языком.

– Возьмите, бабуся, подушку себе. Я уезжаю, у меня еще есть, – неуверенно сказал Пылаев и для убедительности описал в воздухе обеими руками изрядный круг, долженствующий изображать, какая большая, пышная подушка имеется еще у него.

– Куда же ты уезжаешь? – подозрительно спросила бабуся, ощупывая и взвешивая подушку.

– На работу, бабуся, окончил я.

– Инженер, значит?

– Инженер, – тихо сказал Пылаев, испытывая еще некоторую неловкость перед этим новым своим наименованием.

– Транспортного факультета? – продолжала уточнять бабуся.

Пылаев кивнул головой. Помолчали.

– Вот уж и не придется больше греться вашим кипяточком! – проговорил Пылаев, чтобы доставить бабусе напоследок удовольствие.

– Может, ты в остатный разок попьешь? – засуетилась бабуся. – На дорогу чай – первое дело. У меня и варенье клюквенное есть. Кисловатое, правда…

У Пылаева еще оставалось с полчаса свободного времени, и, хотя ему совсем не хотелось пить, он сбегал в свою комнату за стаканом.

Молодой инженер и старая работница сидели на крышке ящика с дровами в кипятилке студенческого общежития, пили чай с кислым клюквенным вареньем (бабуся немалый грех взяла на душу, отрекомендовав варенье только кисловатым) и под булькающую музыку «титана» беседовали о своих делах.

Они говорили о новом коменданте общежития, о дровах, о семейном положении Пылаева и о младшем сыне бабуси. Выяснилось, что новый комендант не в пример лучше старого – до всего сам доходит; что дрова для «титана» бабуся сначала сушит и в ящике у нее имеется запасец дня на три, но ребята растаскивают из ящика сухие дрова для растопки печей – так что бабуся уже не знает, где и прятать, никакие замки не помогают (Пылаев посоветовал бабусе, поймав кого-либо на месте преступления, записать фамилию и передать председателю профкома); что для Пылаева будет лучше всего, приехав на место работы, присмотреться к местным девицам, выбрать ту, которая по душе, да, недолго раздумывая, жениться – ибо какой же смысл в холостой жизни; что младший сын бабуси учится сейчас на втором курсе института и, по всему видно, далеко пойдет, но плохо слушает мать – хотя, конечно, она ему уже не советчица…

Прихлебывая кислый кипяток, они обстоятельно разобрали все эти вопросы, и Пылаева радовало, что ему понятна, близка и дорога бабуся, ее жизнь, ее интересы, что, если на то пошло, и у него самого нет никаких особых интересов, чуждых и непонятных бабусе. На миг он увидел за бабусей своего отца-лесоруба и мать, которой не выпала доля дожить до сегодняшнего торжественного дня в жизни сына. А за отцом с матерью длинной вереницей в памяти встали близкие и дальние родичи, живые и мертвые однополчане и соотечественники, знакомые и незнаемые, – все те, с кем рука об руку шагал он по прямой и не очень легкой дороге жизни. Родные люди эти, во многом отказывая себе, дали ему знания инженера и теперь ждут от него большой и честной работы…

– Отличная у вас машина, бабуся! – воскликнул Пылаев и щелкнул пальцами по жаркому крану кипятильника. Чем-то, наверно своим трудолюбивым видом, «титан» напомнил ему будильник. – Спасибо, бабуся, за чай. Живите сто лет и еще двадцать, кипятите «титан» себе и ребятам на здоровье! – сказал Пылаев на прощанье, пряча за шуткой признательную сыновнюю нежность, и протянул бабусе руку.