​Девчонки

Возле сарая ребят встретил зоотехник Смолин. Был он высок и худощав, с большими жилистыми руками. В углу рта у него всегда торчала небольшая трубка. Она часто гасла, и Смолин хлопал руками по всем карманам своего залоснившегося темного костюма: искал спички; найдет, прикурит трубку, а потом забудет затянуться — она снова гаснет, и опять Смолин хлопает по карманам.

— У нас в сельпо скоро все спички переведутся, — хохотала Лизавета Мокрушина. — За день-то коробки три Смолин исчиркает.

Но чаще всего, похлопав себя по карманам, Смолин, увлекшись каким-нибудь делом, тут же забывал о потухшей трубке и только машинально посасывал ее.

— Вот хорошо, что пришли, ребята. — Зоотехник по привычке быстро перегнал трубку из одного уголка рта в другой. — Теперь прямо здесь, возле утят, заниматься будем. Лучше все поймете.

В огороженных досками квадратах-двориках сарая, деловито попискивая, копошились желтые, с темными клювиками утята. Увидев пришедших, они на минуту замерли, подняв головки, а потом пугливо заметались, растопырив крылышки-обрубышки.

— Ой, какие хорошенькие, пушистенькие! — присев на корточки, воскликнула Люся и хотела взять одного.

Утенок запищал, шарахнулся в сторону.

— Не хватай руками, — строго сказала Нюра и покосилась на Сеньку.

Но тот не слышал ее «команды». Он поймал одного утенка и теперь сидел на досках, зарывшись губами в его мягкий трепетный бочок. Утенок сначала вырывался, вытягивал шейку, пищал, широко раскрывая клюв, но, почувствовав теплое дыхание, успокоился и уютно устроился в Сенькиных ладонях.

— Эта маленькая ферма будет у нас чем-то вроде перевалочного пункта, — начал Смолин. — Сюда мы станем привозить утят с инкубатора, держать до двадцатидневного возраста, потом передавать к вам на озеро.

Из дверей сарая было видно, как птичница, приставленная к утятам на сельскую ферму, готовила корм. В бачок она вывалила два ведра голубоватого творога, подсыпала каких-то мучнистых смесей, подлила обрату и стала перемешивать все руками.

— Ух ты! — удивился Сенька. — Питание-то у них — как на курорте!

Сенька ведь не был на занятиях по зоотехнике, которые в последнее время проводил с девочками-утятницами Смолин. Откуда ему знать, что утят сейчас нужно кормить усиленно, что они должны хорошо окрепнуть к моменту отправки на озеро.

— Им еще и рубленые яйца давать будут, и мел, — миролюбиво сказала Нюра.

— А мел-то зачем? — опять удивился Сенька.

— А чтоб у них косточки крепче были, — не очень уверенно ответила Нюра.

Школьники принялись раскладывать корм в ящички, прибитые к стенкам квадратов-двориков. Утята снова сбились в кучу у задней стены сарая. Тогда все вышли и стали наблюдать за ними из дверей.

Сонька Рябова тоже лезла, хотя Сенька несколько раз, будто ненароком, отпихивал ее плечом.

Почуяв пищу, утята заволновались и начали опасливо подвигаться к кормушкам.

И пошла работа! Радостно попискивая, толкаясь, утята жадно ели мешанку, подныривали друг под, друга, норовя ухватить пищу сразу в нескольких местах.

— Утка — птица неглупая, — объяснял зоотехник, — ее ко многому приучить можно. Там, на озере, перед каждой кормежкой бейте в гонг или, скажем, горните. Увидите, как утята будут сбегаться к пище.

Девочки слушали его, стараясь запомнить все. Только Сонька Рябова не знала, как бы незаметно» уйти из сарая. Ей это ни к чему, она к бабушке в гости уедет.

Глава четвертая

До выезда на озеро оставалось десять дней. Вот уже и заведующую фермой выбрали — Нюру Потапову. «Она самая подходящая, только пусть не задается», — сказал на собрании Сенька Болдырев. Ольгу Кубышкину назначили заместителем. Ее включили во вторую группу. Когда Нюрина смена дома отдыхать будет, Ольга за все на утятнике отвечать должна.

— Скорее бы первое июня, — не терпелось девочкам, — скорее бы на озеро!

Как-то утром одна из шестиклассниц пришла в школу заплаканная.

— Меня папка не пускает!

— И меня… — несмело призналась вторая.

А на следующий день выяснилось, что еще несколько семей уперлись и — ни в какую!

Виктор Николаевич ходил по домам, уговаривал, доказывал — ничего не помогало.

— Пусть лучше дома по хозяйству то да се делают, — твердили упрямые родители. — Больше проку будет.

— Как же теперь? — не раз растерянно спрашивала директора молоденькая учительница Светлана Ивановна, и Виктор Николаевич угадывал в ее голосе тайную надежду: а вдруг все рассохнется? Тогда никуда не надо ехать…

— А вы и рады? — однажды ответил он раздраженно и тут же ругнул себя за невыдержанность, увидев, как вспыхнуло худенькое лицо девушки.

— Что вы! — только и сказала она.

— Извините, Светлана Ивановна, — мотнул головой директор. — Я замучился с этими уговорами. Вот так из-за глупости отдельных людей может не состояться хорошее дело.

А в коридоре ликовала, трясла жидкими косицами Сонька Рябова.

— «Десять тысяч уток вырастим!» — передразнивала она девочек. — Вот и не поедете на Кортогуз!

Нюра не вытерпела, оттолкнула ее плечом:

— Помалкивай! Тебя это ни с какого боку не касается. Сказали — вырастим, значит — вырастим!