Девяносто девять (СИ)

— Да, Густус. Сделай это.

Она порой сама не могла понять, откуда все это взялось: и воины, и лекари, и слова-хлысты на латинском, мертвом языке. Как будто все не сговариваясь решили: новый мир будет построен с самого начала, с основ. И вспомнили эти основы.

«Я видела это в моих снах, — подумала Алисия, привыкшая говорить себе правду. — Все это снилось мне ночами: и доспехи воинов, и великие сражения, и даже боевой раскрас, который я стала наносить на собственное лицо. Как будто все это уже было со мной, когда-то очень давно, может быть, в другой жизни».

Когда Элайза назвала ее Лексой, это было словно отражением одного из снов. Она не призналась в том, что не первый раз слышала это имя. «Командующая Лекса». «Хеда». Так ее называли во сне. Это то, кем она была. И это то, кем она себя сделала.

Впервые увидев перед собой Элайзу, она удивилась: девчонка отчаянно была похожа на светловолосую воительницу, сражающуюся с ней ночами. Эта была старше той, и черты лица были грубее, и скулы чуть более острые, но узнать ее все равно не составляло труда.

Как ее звали там? Во сне? Почему-то вместо имени в голову приходило только «Ванхеда». Что это означало? И означало ли это что-либо вообще?

Алисия не знала. Но она знала другое: что бы там ни было в этих снах, она больше не позволит себе принимать решения сердцем. Командующая должна быть жестокой, иначе это не командующая. И новый мир, который она построит, будет ее наследием.

Decernere eum et semini.

Пусть рассудят потомки.

***

Если бы кто-нибудь спросил Индру, нравится ли ей решение командующей, она бы искренне удивилась такому вопросу. Какая разница, нравится или нет? Приказ получен и его нужно выполнить, только и всего.

Когда-то давно, в прошлой жизни, она преподавала философию в Калифорнийском университете. Рассказывая о войнах, часто приводила студентам слова Адама Смита: «Чтобы научить людей любить справедливость, надо показать им результат несправедливости».

Ее звали тогда Инна Дрей, у нее была семья, были друзья, был маленький домик в Санта-Монике и были надежды на будущее. Но потом пришли мертвые, и вместе с ними умерли все надежды.

Она стала Индрой, когда, обезумевшая от боли потери, кухонным ножом рубила мертвецов на куски. Она стала Индрой, когда несколько недель провела в гетто, устроенном военными. Она стала Индрой, когда в гетто пришли мертвецы, а военные уехали, оставив ворота открытыми.

Собрав оставшихся в живых, она увела их в горы. Там несколько месяцев они пытались выжить, отбивая все новые и новые атаки мертвецов. Она без колебаний сбросила со скал бывшего ученика, который забрался в запасы еды. Она без сожалений выгнала из общины парочку, заснувшую на посту. Она стала Индрой, и Инна Дрей умерла вместе с остальными.

Когда в их лагерь пришел человек и предложил присоединиться к коалиции, Индра сказала, что прежде хотела бы поговорить с главой альянса. И Алисия пришла сама.

Она выглядела совсем девчонкой, но в ее плечах, ее осанке, ее холодных и страшных глазах Индра увидела то, что хотела увидеть. Она увидела силу и стойкость, увидела решимость идти до конца, решимость жертвовать ради нового будущего.

Теперь, по прошествии всех этих лет, если бы ей предложили отдать за командующую жизнь, она бы сделала это, не задумываясь.

— Ты должна привести ее сюда, — сказала ей Алисия сегодня утром. — Если откажутся отдавать, заберите силой. Но без необходимости не убивайте: нам не нужны лишние жертвы.

Даже раненая, бледная, с наложенной на ногу шиной, командующая оставалась командующей. Она не осталась в больнице: без звука вытерпела все необходимые процедуры и, опираясь на костыли, проследовала в зал ассамблеи.

— Сегодня вечером здесь соберутся лидеры двенадцати кланов, — сказала она, сидя на троне и исподлобья глядя на Индру. — К этому времени девчонка должна быть здесь.

И вот теперь она, Индра, стояла у ворот лагеря Небесных, окруженная своими людьми, и готовилась выполнить приказ.

По ее команде подали сигнал: трубы проревели призывно, оповещая о прибытии. И лидер небесных, чертова девчонка, вышла за ворота.

— Я пришла, чтобы забрать последнюю, — сказала Индра, глядя в голубые глаза и с удовлетворением отмечая, какой уставшей и измотанной выглядит девчонка. — Отдайте мне Октавию Блейк и мы уйдем.

— Нет.

За спиной девчонки появились люди. Индра удивилась: их было больше чем раньше. Как она успела собрать армию всего за двое суток?

— Ты хочешь войны? — прямо спросила она. — Пожертвуй одной и спасешь сотни!

— Я больше не стану никем жертвовать.

Индра подняла руку, зная, что за ее спиной воины приготовились атаковать. Но небесная девчонка взглядом показала наверх и Индра замерла.

Везде, куда ни падал взгляд, были небесные. Они стояли на сторожевых башнях, они сидели на ветках деревьев, они выглядывали из окопов, вырытых за стеной. И у каждого было оружие: не копья, не луки, а оружие огнестрельное, страшное.

— Уходи, — услышала Индра. — Уходи и передай своей командующей, что она не получит Октавию.