Девяносто третий год. Эрнани. Стихотворения

И в самом деле, камень, который простоял неподвижно долгие годы, словно застыл в проеме. Невозможно было сдвинуть его с места.

— Ваша светлость, — продолжал Гальмало, — я надеялся закрыть проход, и синие, ворвавшись сюда, не обнаружили бы в зале ни души; пусть бы поломали себе голову, куда вы делись, уж не с дымом ли через трубу вылетели? А камень, гляди, упирается. Теперь враг заметит открытое отверстие и бросится за нами в погоню. Поэтому мешкать не годится. Скорее сюда.

Иманус положил руку на плечо Гальмало:

— Сколько времени, приятель, потребуется, чтобы пройти через эту лазейку и очутиться в лесу в полной безопасности?

— Тяжелораненых нет? — осведомился Гальмало.

Ему хором ответили:

— Нет.

— В таком случае, четверти часа хватит.

— Значит, — продолжал Иманус, — если враг не придет сюда еще четверть часа…

— Пусть тогда гонится за нами, — все равно не догонит.

— Но, — возразил маркиз, — они вернутся сюда через пять минут. Старый сундук не такая уж страшная для них помеха. Достаточно нескольких ударов прикладом. Четверть часа! А кто их задержит на эти четверть часа?..

— Я, — сказал Иманус.

— Ты, Гуж ле Брюан?

— Да, я, ваша светлость. Послушайте меня. Из шести человек пять раненых. А у меня даже царапины нет.

— И у меня тоже.

— Вы вождь, ваша светлость. А я солдат. Вождь и солдат — не одно и тоже.

— Знаю, у каждого из нас свой долг.

— Нет, ваша светлость, у нас с вами, то есть у меня и у вас, один долг — спасти вас.

Иманус повернулся к товарищам.

— Друзья, сейчас важно одно — преградить путь врагу и, по возможности, задержать преследование. Слушайте меня. Я в полной силе, я не потерял ни капли крови, я не ранен и поэтому выстою дольше, чем кто-либо другой. Уходите все. Оставьте мне оружие. Не беспокойтесь, я сумею пустить его в дело. Обещаю задержать неприятеля на добрые полчаса. Сколько у нас заряженных пистолетов?

— Четыре.

— Клади их все сюда, на пол.

Вандейцы повиновались.

— Вот и хорошо. Я остаюсь. Будет кому их встретить. А теперь бегите скорее.

В чрезвычайных обстоятельствах слова благодарности неуместны. Беглецы едва успели пожать Иманусу руку.

— До скорого свидания, — сказал маркиз.

— Нет, ваша светлость. Надеюсь, что свидание наше не скоро состоится: я здесь сложу голову.

Пропустив вперед раненых, беглецы поочередно прошли в проход. Пока передние спускались, маркиз вынул из записной карманной книжечки карандаш и написал несколько слов на вращающемся, отныне неподвижном, камне, уже не закрывавшем зияющий проход.

— Уходите, ваша светлость, вы последний остались, — сказал Гальмало.

С этими словами Гальмало стал спускаться по лестнице.

Маркиз последовал за ним.

Иманус остался один.

XIII ПАЛАЧ

Четыре заряженных пистолета вандейцы положили прямо на каменные плиты, так как в зеркальной не было паркета. Иманус взял из них два, по одному в каждую руку.

Затем он встал сбоку от двери, ведущей на лестницу, загороженный и полускрытый сундуком.

Нападающие, очевидно, боялись какого-то подвоха со стороны врага, они ждали взрыва, который может принести нежданную гибель в решительную минуту и победителю и побежденному. Насколько первый натиск прошел бурно, настолько последний был медлительным, осторожным. Солдаты Говэна не могли, а может быть, и не хотели с размаху разнести сундук; они разбили прикладом дно сундука, изрешетили крышку штыками и через эти отверстия пытались заглянуть в залу, прежде чем проникнуть туда. Сквозь эти щели пробивался свет фонарей, освещавших лестницу.

Иманус заметил, что к отверстию в днище сундука припал чей-то глаз. Он приставил пистолет прямо к дыре и нажал курок. Раздался выстрел, и торжествующий Иманус услыхал страшный вопль. Пуля, пройдя через глаз, пробила череп солдата, глядевшего в щель, и он свалился навзничь на ступеньках лестницы.

Наступающие в двух местах осторожно расширили отверстие между досками сундука и устроили две бойницы. Иманус воспользовался этим обстоятельством, просунул в отверстие руку и выстрелил из второго пистолета наудачу в самую гущу нападающих. Очевидно, пуля пошла рикошетом, так как послышались крики; должно быть, выстрелом Имануса ранило или убило трех-четырех человек; на лестнице раздался громкий топот сбегавших вниз людей.

Иманус отбросил два теперь уже ненужных ему пистолета и схватил два последних; затем, крепко зажав пистолеты в руке, он посмотрел в щелку.

Он убедился, что первые выстрелы не пропали даром.

Атакующие отошли вниз. На ступеньках корчились в предсмертных муках раненые; винтовая лестница позволяла видеть лишь три-четыре ступеньки.

Иманус ждал.

«Все-таки время выиграно», — подумал он.

Между тем он заметил, как какой-то человек осторожно ползет по ступенькам лестницы; в то же время над последней площадкой лестницы показалась голова солдата. Иманус прицелился и выстрелил. Раздался крик, солдат упал, и Иманус переложил из левой руки в правую последний оставшийся у него заряженный пистолет.