Девяносто третий год. Эрнани. Стихотворения

Гомер поэтом был. И в эти времена
Всем миром правила владычица-война.
Уверен, в бой стремясь, был каждый юный воин,
Что смерти доблестной и славной он достоин.
Что боги лучшего тогда могли послать,
Чем саван, чтобы Рим в сражениях спасать,
Иль гроб прославленный у врат Лакедемона?
На подвиг отрок шел за отчие законы,
Спеша опередить других идущих в бой,
Им угрожавший всем кончиной роковой.
Но смерть со славою, как дивный дар, манила,
Улисс угадывал за прялкою Ахилла[513]

,Тот платье девичье, рыча, с себя срывал,
И восклицали все: — Пред нами вождь предстал! —
Ахилла грозный лик средь рокового боя
Стал маской царственной для каждого героя.
Был смертоносный меч, как друг, мужчине мил,
И коршун яростный над музою кружил,
В сражении за ней он следовал повсюду,
И пела муза та лишь тел безгласных груду.
Тигрица-божество, ты, воплощенье зла,
Ты черной тучею над Грецией плыла;
В глухом отчаянье ты к небесам взывала,
Твердя: — Убей, убей, умри, убей — все мало! —
И конь чудовищный ярился под тобой.
По ветру волосы — ты врезывалась в бой
Героев, и богов могучих, и титанов.
Ты зажигала ад в рядах враждебных станов,
Герою меч дала, сумела научить,
Как Гектора вкруг стен безжалостно влачить[514].
Меж тем как смертное копье еще свистело.
И кровь бойца лилась, и остывало тело,
И череп урною могильною зиял,
И дротик плащ ночной богини разрывал,
И черная змея на грудь ее всползала,
И битва на Олимп в бессмертный сонм вступала, —
Был голос музы той неумолим и строг,
И обагряла кровь у губ прекрасный рог.
Палатки, башни, дым, изрубленные латы,
И стоны раненых, и чей-то шлем пернатый,
И вихорь колесниц, и труб военных вой —
Все было в стройный гимн превращено тобой.

А ныне муза — мир… И стан ее воздушный

Объятьем не теснит, сверкая, панцирь душный.
Поэт кричит войне: — Умри ты, злая тень! —
И манит за собой людей в цветущий день.
И из его стихов, везде звучащих звонко,
Блестя, слеза падет на розу, на ребенка;
Из окрыленных строф звезд возникает рой,
И почки на ветвях уже шумят листвой,
И все его мечты — как свет зари прекрасной;
Поют его уста и ласково и ясно.

Напрасно ты грозишь зловещей похвальбой,

Ты, злое прошлое. Покончено с тобой!
Уже в могиле ты. Известно людям стало:
Те козни мерзкие, что ты во мгле сплетала,
Истлели; и войны мы больше не хотим;
И братьям помогать мы примемся своим,
Чтоб подлость искупить, содеянную нами.
Свою судьбу творим своими же руками.
И вот, изгнанник, я без устали тружусь,
Чтоб человек сказал: — Я больше не боюсь.
Надежды полон я, не помню мрачной бури.
Из сердца вынут страх, и тонет взор в лазури.

10 июня 1850 — 11 февраля 1877 г.