Deviant

В последнее время Маша не делала ничего, лишь слушала людей и иногда читала. Между этим – какие-то заявки, монтажные листы, неспешные съемки. Это не занимало много времени, а денег приносило достаточно, чтобы жить по инерции. Все документы для бизнес-школы подготовлены – для этого нужно было сконцентрироваться на короткое время. Понадобились красное вино и по старинке несколько сигарет, чтобы сымитировать действие. В эти дни о собственной жизни думать не хотелось, поэтому удобнее было слушать старинных поклонников. А они рассказывали любопытные вещи.

Например, что N сначала сильно перенервничал, трижды прыгал с места на место. Вел себя не вполне адекватно, но сочувствия не вызывал – скорее забавлял, даже симпатизирующих. Потом в Москве закрыли все казино. N тут же уловил тренд: как ни странно, Москва быстро приспособилась к новым реалиям, сменив рулетку на… «мафию». Игру, где надо выявить, кто этой самой мафией является. И теперь ночами в ресторане, все еще принадлежащем N, в закрытом формате режутся в «мафию» влиятельные жители Москвы. Что сказать… хорошо, что их выбор не пал на «русскую рулетку».

Маша в последнее время была так занята своими переживаниями, что как-то выпала из этой жизни. И теперь, рискуя быть потерянной для общества еще на два года в бизнес-школе, она слушала эти рассказы вполуха. Они казались потусторонними. И очень нелепыми, если не сказать больше.

Но даже сквозь эту ленивую болтовню отчетливо виделось – бизнес-среда меняется. Постперестроечные авторитеты, отвечая на вызов мировой экономики – с большей или меньшей уверенностью, – возвращают бразды правления в свои руки. Градус по шкале уверенности, казалось, был пропорционален жареным фактам из биографии светил бизнеса. И тут не везло никому. Героям девяностых помогали выдержка, сноровка и непросто нажитое бесстрашие. Но опыт прошлого и подводил – может, потому, что нажитый в нулевые лоск не слишком коррелировал с бесшабашной молодостью, где какой-то молодой, умный и борзый физтеховец в спортивном костюме Adidas «брал» завод, а когда его оттуда выносили со сломанными ребрами, он уже просто брал и возвращался.

День ото дня все запутывалось, активы перераспределялись, в том числе и в пользу государства, действующего умно, тонко, неумолимо. Со стороны же казалось, что ровным счетом ничего экстраординарного не происходит. Вероятно, и в пору залоговых аукционов нервы были напряжены только у самой просвещенной верхушки, а люди просто жили, как живут во все времена.

Залог успеха сейчас – не списывать себя раньше времени. Проиграют те, кто не сможет отказаться от размеренной жизни с ее наращенным искусственно лондонским благообразием. Выиграют те, кто задвинет все свои побочные интересы на второй план, вернется в лихие времена, когда все только начиналось. Размеренному увальню чуть за сорок вряд ли было бы по силам то, что на сегодняшний день – факт биографии, и вряд ли будет по силам выпутаться из долгов, схем финансирования и сохранить бизнес.

А соблазн велик – Москва все еще гуляет. И будет гулять долго. По инерции.