Deviant

* * *

...

Быть кинооператором или фотографом – это в какой-то степени скорбеть.

Снимать, проявлять и собирать образы – это борьба против времени, попытка контролировать его.

Франсуа Озон Нью-Йорк, наши дни Текстовый документ

Хуже не становится. И слава богу! И странно. Все эти дни – один лучше другого. Удивительно и прекрасно. Я настолько увлекся этим новым своим состоянием, что купил фотоаппарат, очень хороший, самый дорогой. Буду гулять по нью-йоркским улицам и фотографировать. Вспомнил и начал выписывать на бумажку сюжеты, которые когда-то Маша озвучивала. Ей иногда попадались странные люди, ситуации – все равно что готовые шедевральные снимки, нужно было только нажать на кнопку. Вот это и было самым страшным, потому что тогда волшебство рассеялось бы. Кричащая естественность сменилась бы злым недоумением, Маша не была к этому готова, а мне-то чего терять?

Читал биографию Роберта Мэплторпа. Он родился в сорок шестом году, умер в восемьдесят девятом, ему было сорок два. И вот что интересно: после того как его болезнь получила широкую огласку, работы стали продаваться значительно лучше. Смешно, но даже такие трагические моменты можно осмыслить с экономической точки зрения, и тогда становится немножко легче. Когда находишь рациональное объяснение даже самым страшным вещам, обычно легче. Пугает неосмысленное.

Ну, так вот: труд, человеческий фактор, один из экономических ресурсов (трех, четырех, пяти), ресурс ограничен, количественно диапазоны этого ограничения можно очертить средней продолжительностью жизни ньюйоркца, мужчины, с поправкой на риски – в этом мастера страховщики, с ходу я бы назвал нетрадиционную ориентацию и богемный образ жизни. Но кто будет проводить такие расчеты, разве что какой-нибудь маньяк с личными мотивами, вроде женщины, стрелявшей в Уорхола, а тут – на тебе, на блюдечке вердикт.

Ресурс его таланта тут же сузился в диапазоне ближайших десяти – пятнадцати лет – в лучшем случае, да и в каком состоянии. Чем реже ресурс, тем выше его рыночная цена. Вот так. Жаль, что расценки на мои способности к инвестанализу и сопровождению сделок не взлетели до небес – как оригинально: смертельно больной инвестбанкир. Хотите посмотреть на смертельно больного инвестбанкира, очень молодого, у него еще невеста в Москве первая красавица? Вам интересно, может, он и ее успел заразить? Приходите к нам.

Ну, про молодость явно лишнее, избыточная информация, и так понятно, что они там все молодые. Не смешно, наверное. Да я бы никогда и не вернулся, даже если бы деньги выросли в сотни раз. Мне сейчас очень хорошо, если бы не те моменты, когда я возвращаюсь к реальности, к пониманию того, что всё пшик, конечно. По этой причине я долго не выходил из дому, не представлял, как это – ты гуляешь, хорошо себя чувствуешь, франтом повязал шарфик, жмуришь глаза от солнца, и вдруг – молнией – мысль, что скоро конец. И становишься, как оглушенный, и некуда бежать.

Еще один страх – или все тот же, но в другом ракурсе, не знаю – отвергнуть свое будущее, смириться, что будущего больше не будет. Мы же жили будущим – оказалось, нет смысла.

А принять это сразу мне не удалось, может, у кого-то сразу после известия – и напрочь. У меня так не получилось. Я планирую, думаю, так и эдак. Если не планировать совсем, это то же самое, что просто сесть и ждать смерти. Глупо и очень долго.

На сайте Мэплторпа сказано так:

« That same year, in 1986, he was diagnosed with AIDS. Despite his illness, he accelerated his creative efforts, broadened the scope of his photographic inquiry, and accepted increasingly challenging commissions. The Whitney Museum of American Art mounted his first major American museum retrospective in 1988, one year before his death in 1989» [6]

* * *

Нью-Йорк