Deviant

– Машка, давно не виделись, куда пропала? Чем занимаешься? Снимаешь?

– Ничем. Только вот заказали двадцатиминутный ролик про М.

– Да? Слышал, он возвращается к управлению, менять менеджмент собирается, вертикальную интеграцию затеял. Вообще, сложная задача. Интересная фигура, этот М, неоднозначная. С какой стороны подойдешь? Идея какая?

– Пока никакой, только заказали. Разве что прочитала про него что-то в Google , на таком уровне.

– И непростой, очень и очень.

– Я его еще не видела. Ты его знаешь? Что из себя представляет?

– Ну, он интересный. Точнее, так: в теории он интересный, читать о нем интересно, слушать истории про него забавно – несуразные и бредовые в основном. А сам он неприятный, общаться с ним тяжело. Если ты будешь молчать, то понравишься ему внешне, он начнет ухаживать, и никакого фильма вы не снимете. Если начнешь говорить вяло, в таком состоянии, как сейчас, – либо он тебя постарается заткнуть и перейдет к первому сценарию, либо ты ему надоешь. И вы опять-таки ничего путного не сделаете. Оптимальная позиция – играть в любопытную дурочку. Но ты сейчас такая вялая и безынициативная, что у тебя и это внятно не получится…

– Оставь меня в покое. Я все сделаю нормально, возьму у него обычное интервью, потом поспрашиваю всех заинтересованных, сделаем нарезку…

– И получится слоеный пирог. Очень средненький.

– Они на большее не претендуют.

– Ага, и сегодняшняя Маша уже тоже ни на что не претендует. Удивительные времена настали.

– Я хорошо беру интервью, получится нормально, можно подойти к этому творчески.

– С ним творчески не получится: он начнет цедить слова, говорить кондовым языком и уходить от темы. Здравствуй, пионерия…

– Перестань, пожалуйста. Между прочим… Между прочим, и в пионерию когда-то кто-то верил. И во многое другое. Люди бывают наивными, и это иногда красиво и трогательно, а не всегда только глупо. Тебе не понять, что люди могут просто верить. Не все такие умные, как ты.

– Ну вот, и на меня напала. Чем я тебе тут-то не угодил? Между прочим, я тебе уже с самого момента, как ты пришла, пытаюсь рассказать об М, чтобы у тебя все получилось красивенько и талантливо, как раньше.

– И что же ты молчишь? Рассказывай уж. Я тебе не даю слова, что ли?

– Но ты не задала мне ни одного наводящего вопроса. Тоже мне документалист, да еще и деловой журналист! Совсем обабилась, вообще не стараешься. Если ты так интервью брать собралась, умываю руки.

– Антон, ты можешь перестать кудахтать и начать говорить по сути? Ты же понимаешь, что мне трудно, зима, везде эти пробки, тоска…

– Из тоски, моя дорогая, надо выбираться. Из болота, в которое ты сама себя погрузила, надо выбираться, а ты ничего не делаешь. Жить надо – творить и получать удовольствие. Куда ты дела всех своих мужиков?

– Я не могу, мне трудно с кем-то тесно общаться. Не хочу никого связывать, я не могу предложить что-то серьезное сейчас.

– А ты не предлагай, не предлагай. Переживут мужики. Предлагай несерьезное, они еще больше обрадуются. Хватит думать о чужих гипотетических чувствах и себя мучить. Кончай с этой ерундой. Вот этот твой, больной несчастный. Где его черти носят? Может, он помер давно? Он что, не мог черкнуть пару строк, хотя бы как здоровье? У нас что, взломали все почтовые серверы? Раньше голубиной почтой – и то все письма доходили. Нет у него совести и никогда не было. А ты еще жалеешь его и свою жизнь портишь. Где твоя карьера, твой мужчина, да и о детях пора подумать. Где все это, а? Ты помнишь, как он себя вел раньше? Ты не помнишь, а я вот все помню. Как ты рыдала у меня на руках, как я тебя утешал. И болезнь тут ни при чем, это было всегда, я никогда не хотел, чтобы ты к нему возвращалась.

– Антон, перестань, это было давно, я была виновата не меньше. Он уезжал, я вроде как страдала, но потом всегда начинала встречаться с другими.

– И правильно делала. Сколько я перевидал мужиков, но этот – тот еще хамелеон, даже меня как-то умел провести вокруг пальца: притворялся хорошим, как будто повзрослел, понял, что ему нужно, красивый такой, серьезный. Мы все простим, какое-то время все прекрасно, а потом опять двадцать пять. А ты сейчас меня в землю втаптываешь, когда я помочь хочу. А это не он у тебя слезы вытирал? Он, что ли, тебя виски каждый раз отпаивал? А ты теперь так со мной…

– Антош, давай не будем об этом. Ты знаешь, как я тебя люблю.

– Не знаю…

– Знаешь. Очень люблю, очень ценю. И очень прошу, давай не будем все вспоминать сейчас. Разное было. Было давно, надо учиться прощать. Расскажи про М, пожалуйста.