Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции,самоубийств и других "отклонений"

В-третьих, сам уровень (на 100 тыс. человек населения) умышленных убийств (около 20 в 1993, 1996, 1997 гг. и свыше 20 в 1994 – 1995, 1998-2001 гг.) чрезвычайно высок, по сравнению с мировыми и особенно – западноевропейскими данными (ср. с табл. 7.2). При этом сведения милицейской статистики, приведенные выше, далеко не полны: в ней не учитываются преступления, квалифицированные по иным статьям УК, кроме «умышленных убийств» (ст. 102, 103 УК РСФСР 1960 г., ст. 105 УК РФ 1996 г.). Неудивительно, что по данным медицинской статистики (официальной государственной статистики, передаваемой в международные организации – ООН, ВОЗ), уровень смертей от убийств значительно выше (см. табл. 7.2). Наконец, не учитывается количество убитых среди «пропавших без вести» и не обнаруженных, а эта цифра составляет со второй половины 90-х гг. свыше 25 тыс. человек ежегодно (конечно, не все они убиты, но, вероятно, значительная часть).

Данные о некоторых социально-демографических характеристиках лиц, совершивших преступления, представлены в табл. 7.6.

Таблица 7.6

Социально-демографический состав выявленных лиц, совершивших преступления в 1987-2001 гг. в России

* С 1993 г. – наркотического и токсического возбуждения.

Источники: Ежегодники «Преступность и правонарушения».

Эти самые общие сведения нуждаются в конкретизации по отдельным видам преступлений.

Рис. 7.2

Рис. 7.3

Рис. 7.4

Рис. 7.5

Рис. 7.6

Доля женщин в целом сокращалась с 1987 г. (21,3%) до 1993 г. (11,2%), а в дальнейшем росла до 15,9% в 1996 г., 17,0% в 2001 г. и 17,8% в 2002 г. Разумеется, вклад женщин в преступность неодинаков для различных преступлений. Так, в 90-е гг. женщины совершили 9,9% (1990) – 13,4% (1995) убийств; 7,2% (1990) – 13,1% (1996) тяжких телесных повреждений; 4-9% хулиганств; 4-6% разбойных нападений; 6-8% грабежей; 9-13% краж; 38-47% присвоений (растрат) вверенного имущества; 25-34% дачи или получения взятки; 7-12% преступлений, связанных с наркотиками.

По возрасту прослеживается отчетливая тенденция сокращения доли несовершеннолетних в общей массе лиц, выявленных как совершивших преступления с 17,7% в 1989 г. до 10,5% в 2001 г. и 11,2% в 2002 г. Отмечаются пониженные темпы роста преступности несовершеннолетних по сравнению с темпами роста общей преступности. Если учесть, что та же тенденция просматривается по отдельным видам преступлений, то можно сделать гипотетический вывод об относительно лучшей адаптации подростков к резко меняющимся условиям социального бытия. Другой вопрос – каковы способы адаптации? «Уход» в наркотики? В преступные организации? Известно, например, что подростки и молодежь составляют главный резерв и действующие кадры организованной преступности, которая благодаря очень высокой латентности не находит отражения в статистике. Кроме того, фиксируется повышение удельного веса несовершеннолетних в тяжких насильственных преступлениях: по убийствам с 3,4% в 1988 г. до 7,5% в 2001 г., по тяжким телесным повреждениям (причинение тяжкого вреда здоровью) за те же годы с 3,4% до 8,4%.

По социальному составу наблюдается резкое сокращение доли рабочих (от 53,5 до 25,9%). Очевидно это, как и сведение на нет доли колхозников – работников сельского хозяйства (от 5,2 до 1,5%), объясняется размыванием и количественным сокращением этих классов бывшего социалистического общества. Столь же объяснимо резкое увеличение удельного веса лиц, не имеющих постоянного источника доходов (от 11,8 до 55,1%), и лиц, официально признанных безработными. Динамика фермеров и предпринимателей незначительна, без выраженных тенденций. Доля учащихся сокращается и в силу уменьшения их числа в популяции и по причинам, общим для подростков. Стабильно низка и имеет тенденцию к сокращению доля служащих. Однако при этом следует сделать поправку на очень высокую латентность должностной и экономической преступности.

Как всегда, во все времена и во всех странах, относительно устойчива доля рецидивной преступности. Это удивительное постоянство при всех изменениях уголовной юстиции послужило одним из доводов при обосновании «кризиса наказания». Подробнее об этом – в заключительной ч. IV нашей монографии.

В целом прослеживается тенденция роста «пьяной» преступности с 1987 до 1994 г. (от 28 до 41%) с последующим снижением до 22,6% в 2001 г. (24,2% в 2002 г.). Особенно высок удельный вес убийств (71-78%), причинения тяжкого вреда здоровью (74-80%), изнасилований (70-78%), хулиганства (72-75%), совершенных в состоянии алкогольного опьянения. Заметим, что до 1917 г. удельный вес «пьяной» преступности был значительно ниже (в среднем 11%, по данным М. Н. Гернета), равно как и в 20-е гг. XX столетия (6-15%).