Девианты

— Деточка, что ты о нем знаешь? Да, ему пока удается маскировать свой порок. Но я-то знаю про эти его бесконечные чекушки и стограммовки… И вот пожалуйста, допился! Сейчас налетел на меня на лестнице с кулаками, пиджак порвал — видите? — и Череп продемонстрировал лацкан. — Коллеги, верьте мне, это самая настоящая белая горячка! И нам нужно немедленно вызывать психбригаду!

— Это превышение служебных полномочий! — верещала Анжелика. — В США за такое затаскали бы по судам, а мы молчим! И я не удивлюсь, если скоро этот самодур чуть что, будет раздавать нам затрещины, а по субботам введет показательные порки провинившихся!

— Да ты не уймешься! — Кудряшов бросился к Черепу. — Теперь решил психом меня объявить! Чего проще — сюжет успешно обкатан. Чацкий и Фамусов, серия вторая.

— Вот, вы видите все собственными глазами! — и Череп поспешил занять оборонительную позицию за спинами Стражнецкого и Кузьмина. — Не медлите ни минуты! Свяжите его полотенцами и срочно вызовите санитаров.

— А то он сейчас нас всех перережет! — взвизгнула Крикуненко.

— Олег, да ты что на Петра Данилыча взъелся? — разом принялись увещевать его Костик и Антон. Они всматривались в него с недоверием — видимо, искали признаки сумасшествия.

— И бред, бред какой-то несет! — не унимался Череп, выглядывая из-за спин парней. — Заладил: дрель, ванна, пирожки какие-то! Нет, вы как хотите, а у меня нет ни малейшего сомнения: он повредился в уме на почве пьянства!

Тут Кудряшов расхохотался — так громко, что удивился сам.

— Обалдеть! — наконец, сказал он и опустился на стул. — Не думал, что попаду в такую историю. Ну дела!

— А что случилось-то? — подала голос Корикова. — Олег, я тебе сейчас налью воды.

— Спасибо, Алин, правда, что-то в горле пересохло. В общем, так, коллеги. Ваше дело — верить Петру Данилычу или нет. Вот я весь перед вами — смотрите, псих я или нормальный, — к Олегу вернулось прежнее спокойствие, и он с открытой улыбкой обвел всех взглядом.

— Это они все так говорят! — подхватил Череп. — Спросите у любого психиатра. Отличительная черта: если больной говорит, что здоров, значит, он на самом деле болен. А наш Олег Викторович, как я сейчас понимаю, повредился умом как минимум пару месяцев назад. Про расследование слышали? Я сначала смеялся, а потом понял — эге, дело пахнет керосином. Это же самая настояшая мания преследования, паранойя в классическом проявлении! И вот, пожалуйста, алкогольный эксцесс — и тихое помешательство переходит в буйное!

— Господа, прячьте скорее ножи и вилки! — тем временем свистящим шепотом вещала Анжелика. — Если вам еще дороги ваши жизни…

— Вы все сказали, Петр Данилыч? — насмешливо произнес Кудряшов. — А теперь, коллеги, скажу я. С понедельника Петр Данилыч у нас не работает. Он давно хотел всем об этом сказать, только стеснялся.

— Вы уходите? — к Черемшанову повернулись сразу несколько человек.

— Что за ерунда? Конечно, нет! — сварливо ответил тот. — Олег Викторович вообразил себя удельным царьком, и думает, что мы будем рабски угождать его прихотям. Не выйдет, милейший! Не на тех напоролись! Подержите его, пока я наберу 03.

— И новость вторая. К нам возвращается Яна Яковлевна. Я поговорю с Сан Санычем и с ней самой. Сейчас, когда все открылось, она может и должна вернуться.

— Да что открылось-то? — пронеслось по рядам.

— Что открылось? А я вам скажу, что открылось. Открылось очевидное — то, что наш Олег Викторович давно по уши втрескался в Яночку Яковлевну, — захихикал Череп. — И, конечно, сейчас ему надо любыми способами вернуть своей крале престижное кресло и баснословную зарплату. А то, что от ее непрофессионализма и наплевательского отношения к работе пострадает дело, коллектив — это его интересует в последнюю очередь. В данный момент он не головой думает, а, извините, головкой!

— Похоть застила ему глаза! — возопила Крикуненко, воздевая костлявые руки и бряцая дешевыми браслетами. — И ради своих страстишек он готов втоптать в грязь, размазать по стенке, вырвать сердце из груди уважаемого человека, который ему в отцы годится! О времена, о нравы!

— Хорош уже ломать комедь, — прервал Стражнецкий истерику Крикуненко. — Пока лично я вижу, что невменяемы вы с Петром Данилычем, а Олежек вполне адекватен.

— Ну, выпил лишнего, с кем не бывает, — забасил Филатов, а спящий Ростунов завозился в своем кресле.

— Да хватит трещать уже! — прервала всех Корикова. — Олег, скажи уже, что там открылось? А то за вашими воплями не слышно главного.

— Дрель. Пирожки. Ванна. Лестница. Турция. Пантера, — опять засмеялся Олег, а Череп переглянулся с Анжеликой Серафимовной. — Или, вернее не так. А вот как: Пантера. Турция. Дрель. Пирожки. Лестница.

— А ванна?! Вы, господин хороший, ванну потеряли! — язвительно заметил Черемшанов.

— Потерял, говоришь? А потому что не было никакой ванны.

— Ага, а полминуты назад была! — торжествующе объявил Череп. — Ой, покаетесь вы еще все, что не поверили мне…

— Ванны не было! Почему? Потому что Петр Данилыч ее не принимал! Вот и все! — продолжал тем временем Кудряшов.