Девять дней, которые потрясли мир

Мы были в каком-то шоке. Основной вопрос был тогда, действительно, такой: можем мы их живыми найти или нет. Судя по следам, было понятно, что они босиком ушли вниз по склону. Исходя из этого не сложно было предположить, что с ними произошло что-то серьезное и мы их уже вряд ли живыми найдем. Но надежда у нас, молодых ребят, оптимистов по своей натуре, еще была. Мы тогда, кстати, 26-го вечером распили флягу спирта, которую взяли из палатки Дятлова. И пили за здравие, за надежду найти ребят. Только наш проводник, местный охотник Иван Пашин, сказал, что пора пить не за здравие, а за упокой.

СЛОБЦОВ (ЛД 299):

Был воткнут ледоруб, на палатке на снегу лежал фонарь карманный, китайский, который, как установили впоследствии, принадлежал Дятлову. Не понятно было то, что под фонарем был снег примерно 5-10 см толщиной, над фонариком снега не было, по бокам был немного присыпан снегом. Фонарик взял я первым и обнаружил, что он не был включен. Когда включил я, то зажегся свет

Короче, своими действиями ребята — из самых лучших побуждений! Так часто бывает — похоронили возможность тщательно исследовать палатку на месте происшествия, собрать артефакты, описать все, как положено криминалистам, а не «другие мелкие вещи», в общем, по большому счету, палатка больше фактологического интереса не представляла.

Прошло почти четыре недели (если считать, что трагедия произошла в ночь с первого на второе февраля). На следующий после обнаружения палатки день, 27 февраля, под кедром в полутора километрах от палатки были обнаружены трупы Кривонищенко и Дорошенко (принятого первоначально за Золотарева). В 300 метрах вверх по склону был найден труп Дятлова, а еще в 300 метрах вверх по склону — тело Колмогоровой. Через неделю, 5 марта, розыскная собака обнаружила под слоем снега труп Рустема Слободина.

Партийное руководство поняло, что дело пахнет керосином. Пять трупов и еще четверо пропавших без вести — это ЧП. А что надо делать, когда наступает критическая ситуация? Надо срочно становиться во главе всего, что можно, чтобы потом отчитаться и заявить, что «под нашим чутким и неусыпным руководством была проделана большая работа». Всю вину в случае чего свалить на исполнителей. Хорошо известный партийный способ. Так что 28 февраля была создана чрезвычайная комиссия Свердловского обкома КПСС во главе с заместителем председателя облисполкома В. А. Павловым и заведующим отделом обкома КПСС Ф. Т. Ермашом (впоследствии известным киношным начальником — председателем Госкино СССР). В начале марта комиссия прибыла в Ивдель, чтобы официально возглавить поиски (а то до этого некому руководить было — см. список начальства).

Дополнительным стимулом стал проходивший в эти дни в Свердловске мировой чемпионат по конькобежному спорту. Не приведи Господь, иностранцы и их щелкоперы что-то пронюхают — потом греха не оберешься. Лучше в Ивдель и лично проследить. За чем? За всем.

Потом эту свистопляску высокого руководства сторонники теорий заговора воспримут как доказательство особого внимания, мол, неспроста столь высокое начальство ломанулось в Ивдель, что-то тут пытались то ли скрыть, то ли открыть. Задницу прикрыть они пытались, а не тайну. Отвечать никому неохота.

Прикрыть это самое место пытались еще и особо цинично: уговаривали родителей погибших туристов похоронить их детей в Ивделе, в 590 км от Свердловска, чтобы не таскались они на могилы, не будоражили народ, а так, глядишь, все и забудется. Но, слава богу, родители встали стеной. 9 марта прошли первые массовые похороны: на Михайловском кладбище Свердловска похоронили Колмогорову и Дорошенко, а Кривонищенко — на Ивановском кладбище. Зина и Юра в последний раз оказались рядом. 10 марта на Михайловском кладбище похоронили Дятлова и Слободина.

Довольно кощунственно в этой связи выглядит эпизод, который приводит О. Архипов: