Девять этажей вниз

Клиент уходит недовольный: как это, он берет у нас кредит, а мы с него еще какие-то бумаги требуем…

Маска «Каменное спокойствие» себе.

И меня спрашивают:

– 

Ну, как клиент?

– 

Нормальный, вроде, – отвечаю я,

– 

Точно? – спрашивают они.

Маска «Каменная улыбка» коллегам.

«Только как-то от этого становиться как-то тоскливо…»

И потом работа начинает тошнить, плыть вязкой слизью по извилинам, падать тяжелым камнем на веки.

Тянучка. Время, как липкая жевательная резинка тянется от прилипки где-то в прошлом: от ручки на дубовом столе у шефа, подписывающего приказ о моем приеме на работу, и закрепляется где-то в будущем, на приказе о прибавке к моей зарплате.

Постоянные маски.

Маска «Каменное спокойствие»

Маска «Каменная улыбка»

Маска «Каменная заинтересованность»

И еще одна маска – к освоению:

«Каменное отчаяние».

Для себя.

В одинокой ванной.

А под маской?

Под маской – Болезнь. Истерия. Тоска

***

В болотного цвета платье, разорванном и грязном, с длиннющими как ветки ивы волосами и большими глазами-водопадами, приходит она ко мне, ступая босыми ногами по воздуху.

Разговариваю с ней.

Задаю глупые вопросы.

***

– 

Тоска, – говорю я ей, – Тоска, и что мы будем делать сегодня вечером? Может, пойдем еще выпьем водки с друзьями, или может опять запремся вдвоем дома и будем наблюдать за толпами фотонов, бегущих как беженцы, из лучевой нитки в лампе?

– 

Нет. – отвечает мне она. – сегодня будем трахаться в графиками погашения кредитов физических лиц и выводить просрочку!!!

– 

Ну а потом? Может, пойдем попьем водку с друзьями? – опять с Надеждой спрашиваю я.

– 

Ну а потом?.. гм… – думает она (разве она умеет думать?) – Потом наберем наугад телефонный номер, или пошлем наугад сообщение по мессенджеру, или еще лучше пойдем после работы пешком домой. 50 минут пешком – не так-то много для 1 ночи…

– 

Неужели мы сегодня так сильно задержимся?

– 

Конечно, задержимся! Может и до 6 утра! Конец месяца, отчет, клиенты, папки. Надо работать! За что тебе деньги платят?

И я подчиняюсь Тоске, как самому главному голосу во мне. И меня уже ничего не сдерживает: ни голос Рассудка, ни голос Чувств.

(Чувства резко встают и уходят. Разум, задумавшись у окна, тянется за очередной сигаретой, а потом уходит вслед за Чувствами.)

***

Хочется позвать на помощь принца. А Тоска, отрываясь от длинной тонкой сигареты в мундштуке, начинает ехидно улыбаться. И я уже не спрашиваю о причине столь ехидной улыбки. Я знаю, что она ответит.

– 

Ха, неужели ты думаешь, что в твоей сказке когда-либо будет принц?

И я больно кусаю губу.

Дежурная медсестра вызывает дежурных санитаров.

***

Мои родители очень болели за меня, сдували с меня пылинки и держали в клетке, из которой практически невозможно было выбраться.

Нельзя было сметать крошки со стола рукой, облизывать нож, залезать с ногами на стулья, приходить домой позже 9 вечера, ходить на дискотеки, красится, носить облегающее и ещё кучу всего.

Говорили, что нельзя сидеть при выключенном свете и смотреть на луну. Потому что если долго смотреть на нее, луна придёт к тебе и заберет твое сердце.

Но это уже говорили не родители.

Это говорили Звезды, когда родители оставляли меня наедине с собой в темной комнате.

И я плела защитное одеяло из темноты и собственного тепла, защиту от слов, защиту от людей, защиту от мира.

***

– 

Ваша дочь выздоровеет, – говорили врачи родителям, – ей нужно только очень сильное впечатление. Вы только не переживайте. Она придет в себя. Очень скоро. Верьте нам.

Верьте нам.

Верьте нам.

– 

Как вы себя чувствуете? – безразлично спрашивает он меня вечером в понедельник.

– 

Нормально, – отвечает за меня Болезнь.

– 

Как вы себя чувствуете? – опять спрашивает он утром во Вторник.

– 

Как вы себя чувствуете?

– 

Как вы себя чувствуете?

– 

Как вы себя чувствуете? – повторяет он каждый день Недели.

Это становится похожим на заевшую кинопленку.

– 

Цвету и пахну!

– 

Лучше всех!

– 

Не дождетесь!

Повторяет, наслаждаясь процессом, моя Болезнь.