Девять хат окнами на Глазомойку

На Савина смотрели строгие, даже возмущенные лица. В словах агронома, как тогда, на недавнем активе, слышалось что-то слишком смелое, даже запретное. Райсовету быть на подхвате, вместо того чтобы указывать, нацеливать, разъяснять, командовать, когда обстоятельства вынуждают?.. Не слишком ли много берет на себя? И когда Румянцев сказал: «Строгий выговор с предупреждением о несоответствии по должности», — возражений не последовало.

— А ведь рожь не погибла, как вы изволили сказать, Иван Иванович. Напротив. — Дьяконов с красными пятнами на щеках стоял у стены. — Зайцев приготовил из скошенной зеленки более сорока тонн травяной муки и вот этих гранул, что перед вами. Похвастаться можно, какой корм получился, почти концентрат. Не погибла, а в дело пошла. Зимой будете у нас просить поделиться этим кормом с неумехами. Заранее говорю: не дадим, сами в мясо обратим всю зеленку. И сдадим того мяса больше всех. Так решило правление. И звено!

Румянцев пристукнул ладонью по столу:

— Все. Записано! Ничего уточнять не будем, все точно. С завтрашнего дня в ваше хозяйство будет назначен постоянный уполномоченный района, он поможет вам наладить дисциплину и наставит на путь истинный…

— Кто такой, нельзя ли узнать?

— Можете. Верховой из «Сельхозтехники».

— Милости просим! — И Дьяконов широко улыбнулся.

Вошла секретарь, передала Румянцеву лист. Он пробежал по сводке, озабоченно поднял брови. И сунул бумажку в кипу других, горой лежавших в папке.

— Сводка о кормах? — спросил второй секретарь.

— Да, положение на вечер вчерашнего дня.

— Объяви, где там плетется Кудрино?

— Проверить надо, похоже, неточность вкралась.

— Дьяконов здесь, он и уточнит. — Секретарь протянул руку.

Румянцев не мог не передать ему сводки. И секретарь громко сказал:

— Чудеса! Кудринский колхоз на первом месте в районе!

— Вот я и говорю, надо хорошенько проверить, — Румянцев потянулся за сводкой. — Мало ли что настрочат наши статистики. Им только бумагу тратить!..

— Разумеется, надо, Иван Иванович. Ты только подумай: завтра в нашей газете будет напечатана сводка, а рядом — решение исполкома о наказании председателя и главного агронома за… Как там записано? За низкую дисциплину труда, за разгильдяйство в разгар ударного месячника? Нас не поймут. Дьяконов, сколько вы заготовили сенажа, силоса и муки?

Сергей Иванович сказал, даже по каждой бригаде и по звену в отдельности. Более всех заготовлено в Лужках.

— Вы утверждаете, что сводка точная?

— Ну а как же, — скромно ответил Сергей Иванович.

Румянцев ни на кого не смотрел. В таком неловком положении ему еще не приходилось бывать.

— Еще и еще раз проверим, — проговорил он, цепляясь за последнюю надежду на ошибку. И тут же поднялся, давая понять, что заседание окончено. Но секретарь не уступал.

— Я думаю так, — сказал он. — До проверки отчета от публикации нынешнего решения следует воздержаться, чтобы не поставить себя в глупое положение. И с выводами повременить. А вдруг мы поторопились?..

— Вы свободны, — сухо сказал Румянцев, обращаясь к Дьяконову и Савину.

На улице, около машины, Сергей Иванович вдруг по-мальчишески толкнул локтем Савина и рассмеялся.

— Вот как надо! Воевать до победы!

— Комедия. Сам себе ловушку устроил, сам попался. — Агроном грустно улыбнулся. Жалел он, что ли, Румянцева?..

Они забрались в машину и поехали.

Была уже ночь. Кажется, самая короткая в году.

Долго молчали, потом вдруг Сергей Иванович стукнул себя по колену и обернулся к агроному:

— Жалко, что не было Глебова! Поторопились они с заседанием. Возвратись он ко времени, никакого заседания просто не было бы.

— Как знать, — тихо отозвался Савин. — Дело не в грибах, не во ржи этой несчастной. Тут затронут престиж. Возможно, и Глебов не погладит нас по головке. Каждый о себе думает. Как и Куровской, с камнем за пазухой, лиса патрикеевна.

— А я им выдал все же! Говорил тебе: цифра спасет. Она такая! Не будь у нас плана, пропадать бы с треском. А тут!..

— Разошелся ты, Сергей Иванович. Скажи спасибо, что не учуяли запашок. Ведь попахивает и сейчас. Тогда бы не миновать беды.

— Потому и в угол забился, — хохотнул Дьяконов. — Я же не знал, что вызовут. Судьба опять же за нас. Ты в Кудрине останешься или в Лужки поедешь?

— В Лужки. С утра Митя косить луга собрался.

— Федя тебя подбросит. А я завтра здесь до приезда уполномоченного побуду, потом на третье отделение проеду. Чтоб ни сучка ни задоринки. Жди гостей. С проверочкой.

Сергей Иванович вышел у своего дома, пожал руку агроному, и машина помчалась на выселки.

Уснуть Михаилу Иларионовичу, конечно, не удастся. Разбудораженный мозг будет прокручивать дневные события бесконечное число раз. Тишина в доме только поспособствует его нелегким размышлениям.