Девять хвостов бессмертного мастера. Том 4

– Тогда выбери самый острый нож, – велел господин Чэнь.

– Я уже выбрал, – сказал управляющий, вытаскивая из-за пазухи нож с длинным узким лезвием.

У Цяньхэн зажал рот обеими ладонями, сердце у него пустилось вскачь. Нужно предупредить Чэнь Юэ, рассказать о коварном плане её дяди, придумать, как спасти Чэнь Юэ… Побег! Бежать! Сегодня же! Немедленно!

Он попятился, по-прежнему зажимая рот ладонями, переступил ногами, развернулся и спрыгнул с террасы на снег. Но сапог его поскользнулся на застывшей лужице, и У Цяньхэн грохнулся на землю.

– Кто там? Кто-то подслушивал? Поймай его! – Топот шагов из-за угла приближался, голоса становились громче. – Поймай и убей! Лишние свидетели нам не нужны! Живо!

У Цяньхэн вскочил на ноги и, оскальзываясь и спотыкаясь, помчался прочь от террасы, уродуя сапогами нетронутое полотно первого снега. Прочь отсюда, к локвам, где ждёт его Чэнь Юэ…

Что-то горячо обожгло его спину, как раз между лопатками, а потом снег завертелся перед глазами, и неожиданно в глаза ударило вечное сияние неба и солнца.

[421] Гранатовые зёрна на первом снегу

Чэнь Юэ с нетерпением ждала утра, прихорашиваясь перед большим бронзовым зеркалом.

Прежде ей не нравилось смотреть на своё отражение. Она смутно помнила, что однажды её чуть не убили, приняв за демона. Это было очень давно, ещё когда она жила с родителями, лица которых время стёрло из памяти, оставив лишь неясные силуэты и искажённые голоса. Тогда ей запретили выходить из дома, и она более никогда не бывала на улице.

Она увидела мир лишь мельком, когда её везли в поместье Чэнь после смерти родителей, и вновь оказалась запертой на долгие годы. Теперь говорили, что её ничто не должно осквернить, но она-то знала, что это из-за её странных глаз и волос!

Но сейчас она глядела на себя без отвращения. У Цяньхэн сказал ей, что никого прекраснее он в жизни не видел.

«Значит, иметь такие глаза и волосы – красиво, – подумала Чэнь Юэ. – Учитель не стал бы меня обманывать».

Она много размышляла о том, что связывало их теперь. Её цветок распустился в полную силу, и она захлёбывалась сладостью переполнявших тело чувств. Только в объятиях У Цяньхэна она чувствовала себя по-настоящему совершенной.

Они перепробовали разные любовные техники: среди книг У Цяньхэна были и «Весенние картины», сборник эротических гравюр, служивший своеобразным учебником для юных пар, познающих друг друга на супружеском или любовном ложе.

Чэнь Юэ было всё равно, какие позы принимали их тела, важен был лишь момент соединения и последующая за этим сладкая боль – «колибри, проникающая в чашечку цветка жадным клювом, чтобы насладиться драгоценным нектаром», так описывали любовный акт в одном из стихотворений.

«Моё тело создано специально для него», – думала Чэнь Юэ.

Мысль о том, что это мог быть кто-то другой, а не учитель, казалась нелепой.

У Цяньхэн сказал, что они будут этим утром любоваться первым снегом в саду и сочинять стихотворения. Чэнь Юэ шла к беседке по нетронутому снегу – значит, учитель ещё не пришёл – и то и дело смотрела на следы, которые оставляла позади себя.

Мелкий снежок сыпался с неба всю ночь и всё раннее утро и лишь недавно перестал, но ветром ещё приносило редкие, запоздавшие снежинки. Некоторые были крупные и не таяли, даже опускаясь на подставленную ладонь. Чэнь Юэ никогда прежде не любовалась снегом и теперь с азартом ловила снежинки, проверяя их на прочность. Она настолько увлеклась этим, что едва не позабыла, зачем пришла в сад.

– Где же учитель? – спохватилась она, осознав, что солнце уже стоит высоко, время близится к часу коня[14].

Чэнь Юэ посмотрела на нетронутый снег и решила пойти встретить У Цяньхэна. Тот мог проспать назначенное время.

«Тогда я его разбужу», – с предвкушением подумала Чэнь Юэ.

Ей показалось, что по снегу за живой изгородью рассыпаны зёрна граната. Наверное, решила она, птицы принесли откуда-то ягоды и уронили, когда за ними погналась жившая в саду ласка. Она наклонилась над россыпью ягод и тут увидела, что это вовсе не зёрна граната, а капли крови. Она ощутила лёгкий укол в сердце, выпрямилась и огляделась.

Чуть в стороне от изгороди она увидела присыпанное снегом тело У Цяньхэна, тот лежал ничком, в луже собственной крови, подёрнутой ледком. Чэнь Юэ вскрикнула и бросилась к нему, упала возле него на колени, пытаясь перевернуть его и отряхнуть запорошенную снегом одежду.

У Цяньхэн казался необыкновенно тяжёлым, ресницы его были обсыпаны снежной пылью, помертвелые губы заиндевели, кровь на продранной насквозь одежде подёрнулась острыми алыми кристалликами льда.

Чэнь Юэ уложила его голову к себе на колени, надрывно повторяя:

– Учитель? Учитель!

У Цяньхэн слабо пошевелился, глаза его приоткрылись. В глазницах у него тоже был лёд, слёзная жидкость замёрзла и рассыпалась ледяными осколками, он смотрел сейчас словно через калейдоскоп.

– Чэнь Юэ… – выговорил он, с трудом шевеля застывшими губами. – Умереть на коленях любимой – не величайшее ли счастье?..

– Учитель! – восклицала Чэнь Юэ, и по её лицу катились слёзы.