Девять месяцев на прощение

Первые две-четыре недели после пересадки считаются критическими. Организм беззащитен перед любой инфекцией. Пересаженный костный мозг ещё не укрепился. Для поддержки требуется частое переливание крови и, разумеется, полная стерильность в палате. Гошке дают антибиотики и ежедневно делают анализ крови. Не представляю, как бы я, даже будучи взрослым мужиком, проходил через всё это, если бы со мной такое случилось. Но наш с Ясей сын держится всё так же смело, как и до операции, несмотря на тошноту, сильную слабость и лихорадку.

Когда я прихожу к нему и рассказываю о том, как изменится наша жизнь после того, как его выпишут, его глаза загораются, а я вспоминаю того белоголового мальчишку, который сказал, что он не боится сдавать кровь. Это было перед анализом ДНК. Кажется, с тех пор прошла целая жизнь. Как я вообще мог сомневаться в том, что Гошка – мой сын? Как я мог однажды бросить его, их с Ясей? И простил бы я сам, если бы оказался на её месте?.. Этот вопрос не даёт мне покоя, когда я смотрю на неё и думаю о том втором ребёнке, чьё сердечко бьётся в ней. Ребёнке, который пока не знает, как всё запутанно и непросто бывает во взрослых отношениях. И как нелегко бывает исправить ошибку, совершённую тогда, когда всё могло пойти совсем иначе…

Одно я знаю точно – я хочу стать настоящим отцом для этого малыша. И для Гошки тоже. Отцом, который не пропускает важные события в жизни детей из-за того, что всё его время поглощает ненасытный бизнес. Отцом, к которому всегда можно подойти и рассказать обо всём. Отцом, которого у меня самого никогда не было.

Пока мы с Ясей почти не покидаем стены больницы, Дамир остаётся рядом с Эльвирой. Суд над её отцом назначен на ближайшее время. Сама же девушка вынуждена присматривать за младшей сестрой, потому что матери сейчас не до того. Слишком большим потрясением для неё оказался арест мужа, в чью порядочность эта женщина верила, несмотря на то что он был самым настоящим домашним тираном. Сейчас она проходит лечение у психиатра в специализированном учреждении и едва ли скоро его покинет. Наверняка Эльвире придётся стать официальным опекуном Луизы, пока их родители не способны заботиться о младшей дочери. И я уверен, что для девочки это только к лучшему.

Мы с братом разговариваем по телефону практически каждый день. Он интересуется самочувствием Гошки и обещает приехать, как только дела немного наладятся. Я расспрашиваю его, что нового выяснилось в деле Багримова, а также о том, как продвигаются их с Элей отношения. Увы, тут Дамиру пока нечем меня порадовать. Эти двое всё ещё остаются в пределах крепкой дружбы и взаимоподдержки, хотя я уверен, что эта девушка по-настоящему его любит.

Что ж, пока остаётся только ждать. И нам с Ясей, и им. Ждать, пока на нашей улице не взойдёт такое долгожданное солнце.

И однажды оно восходит. Спустя месяц после трансплантации нам сообщают, что уже можно судить, что пересаженный костный мозг прижился хорошо, и Гошка теперь в самом деле идёт на поправку. Конечно, на этом его лечение ещё не заканчивается, но уже можно выдохнуть и начать потихоньку планировать выписку.

Для нас это настоящее счастье, равного которому нет. И слёзы, которые я вижу на глазах Яси, тоже от счастья. Конечно, это ещё не конец пути, но самые главные шаги уже сделаны.

Стоя в пустом больничном коридоре, я понимаю, что сейчас снова не время и не место для таких предложений. Нет нужного антуража, и всё прочее. Даже кольца и того нет! Но история повторяется, хоть я и обещал себе, что в следующий раз всё будет иначе. И всё же, услышав от доктора хорошую новость, я не могу сдержать себя, а потому снова повторяю Ясе своё предложение. Потому что хочу, чтобы второй наш ребёнок родился в законном браке, а первый получил новое свидетельство о рождении, ведь он действительно словно бы родился заново. И потому что я люблю её.

Люблю, причём гораздо сильнее, чем тогда, когда в прошлом мы с ней встречались и планировали пожениться. Люблю не только ту чудесную ясноглазую девочку, которая одна заботилась о своём дедушке и обожала смотреть кино в кинотеатре, но и удивительную женщину, сильную, храбрую, любящую мать, в одиночку боровшуюся с недугом нашего сына. Люблю за то, что она это она, и другой такой нет и не будет. Сейчас я поверю ей, даже если мне принесут тысячу доказательств её неверности. И буду любить всегда.

Всё это я говорю Ясе, держа её руки. Целуя узкие ладони, тонкие запястья с ниточками вен. Заглядывая в её светлые глаза и безгранично желая увидеть там взаимность. Услышать от неё ответ, на который отчаянно надеюсь.

И я его слышу.

Глава 28

Эльвира

Суд над отцом состоялся несколько дней назад. Однако маму ещё не выписали, и неизвестно, когда это случится. То, что произошло, потрясло её и привело в состояние, далёкое от нормальности. Впрочем, её психика и до того едва ли была в порядке. Жизнь с таким человеком, как Артур Багримов, не проходит бесследно.