Девять месяцев на прощение

Сворачиваюсь калачиком на кровати, закрываю глаза и рисую перед внутренним взором картину, которую мне очень хочется когда-нибудь в будущем увидеть и в реальности. Светлую и безоблачную картину нашей жизни, в которой мой сын здоров и идёт в школу, а я провожаю его, держа на руках своего второго ребёнка. Гошке скоро исполнится шесть лет, и до того дня, когда он станет первоклассником, остаётся не так уж много времени. Главное – чтобы болезнь оставила его. Все мои мысли и мольбы сейчас только об этом.

Долгая ночь проходит. Забывшись сном только под утро, чувствую себя совершенно разбитой, но стараюсь не подавать вида. С Арсланом встречаюсь перед тем, как начнётся процедура.

– Ты что, сегодня совсем не спала? – догадывается он.

– Спала, – пожимаю плечами. – А ты? Хорошо себя чувствуешь?

– Я в норме. У Дамира там такие дела творятся… Только он собрался признаться в любви Эльвире, как её отца взяли под арест.

– Под арест? Почему?

– Какие-то махинации в бизнесе. У него же строительная компания. Как я понял, были использованы некачественные материалы, и это вскрылось только в последнюю минуту, прямо перед сдачей здания в эксплуатацию.

– Хорошо, что никто не пострадал! – выдыхаю я. Страшно представить, если бы никто так ничего и не узнал, и дом – или что там строила его контора? – рухнул бы с людьми внутри. Ведь сколько уже таких случаев из-за чужой жадности и халатности…

– Дамир тоже так сказал. Но Багримову всё равно придётся отсидеть. Он, как выяснилось, ещё и взятки брал в особо крупных размерах, чтобы расплачиваться со старыми и новыми долгами.

– Эльвире, наверное, сейчас тяжело. А её матери и подавно… Их фамилия и так-то была на слуху, а теперь и вовсе…

– Это да, – кивает Арслан. – Но Дамир там с ними, он Эльвиру в такой момент точно не оставит. И контакты хорошего адвоката у него есть. Но, как я считаю, нечего Багримова даже защищать в суде. Туда ему и дорога.

– Может, ты и прав, – соглашаюсь я, вспомнив всё, что мне рассказывали об этом человеке, без малейших угрызений совести избивавшего жену и старшую дочь.

– Не забивай себе этим голову. Главное – сегодняшняя операция. Верь в лучшее, хорошо? – шепчет он, крепко обнимая меня и зарываясь лицом в мои волосы. Его голос звучит уверенно, как почти всегда, но я чувствую – Булатову тоже страшно, не только мне, но и ему нужны сейчас утешение и поддержка. Он ведь не железный. Кажется, самый храбрый из нас троих – Гошка. Несправедливо, что и страдать больше всех приходится тоже ему.

Если бы я могла взять на себя хотя бы часть его боли, сделала бы это без всяких колебаний…

– Вам пора, – выглядывает из кабинета медсестра, и Арслану приходится выпустить меня из объятий. Без его рук сразу становится холодно, одиноко и пусто. Обхватываю себя за плечи, глядя на дверь, за которой скрылся Булатов.

Я ведь думала, что справилась, что научилась жить без него… Научилась в нём не нуждаться. Не нуждаться вообще ни в ком, за исключением моего сына. Думала, что всё, что чувствовала к этому мужчине, давно отболело и отгорело, стало лишь пеплом, который развеялся по ветру. Ведь живут же как-то люди и без любви. Но, оказывается, это не так-то просто – вычеркнуть кого-то из сердца. Особенно если этот человек появляется в твоей жизни снова и полон решимости измениться ради тебя.

Иду обратно к палате Гошки, когда резкое головокружение заставляет меня пошатнуться и ухватиться за стену. Рука бессильно падает, взгляд застилает темнота, не могу разглядеть даже пол под ногами. Кто-то приближается и в последнее мгновение подхватывает меня, не позволяя упасть, но я не могу разглядеть лица. Взволнованный голос кажется знакомым. Он зовёт меня, называет по имени.

– Ярослава! Как вы себя чувствуете? Ярослава! – слышу, точно сквозь ватный кокон, но не могу ответить. Чувствую, что меня поднимают на руки и куда-то несут, а я всё порываюсь сказать, чтобы отпустили, потому что мне надо к сыну.

Глава 27

Прихожу в себя на кушетке в процедурном кабинете. Надо мной склоняется лечащий врач Гошки, а рядом с ним стоит женщина-доктор из отделения гинекологии, я уже была у неё на приёме. Понимаю, что это он её позвал, и мне становится стыдно за то, что отвлекла его от работы.

– Что вы же так себя запустили? – хмурясь, спрашивает мужчина. – У вас уже анемия, без всяких анализов вижу. Наверняка и питаетесь плохо.

– Вы можете идти, я поговорю с пациенткой, – ревниво замечает гинеколог, и я начинаю понимать, что она ему явно симпатизирует. А тут я… И скорее всего по больнице уже ходят слухи о том, что меня и доктора Розанова в недавнем прошлом что-то связывало. Хотя это неправда. Этот человек всегда вёл себя очень корректно, помня о том, что я мать мальчика, которого он лечит.

– Ярослава, я знаю, что вам сейчас приходится очень тяжело, – произносит Андрей Розанов перед тем, как уйти. – Однако вы должны подумать также и о своём будущем ребёнке. От ваших переживаний и плохого аппетита ему только вред и никакой пользы, понимаете?

– Да… – виновато соглашаюсь я.