Девять ночей (СИ)

— Я собираю людей, — Спартак сжимает руки в кулаках. — Мы покажем всему миру, что мы заслуживаем свободу и можем отобрать её силой, если нам не хотят отдавать её добровольно.

— Я пойду за тобой, — Тюр басит, решительно взирая на товарища. — Я помогу тебе.

«Я разделю с тобой все тяготы борьбы и паду на поле решающей битвы, убитый, но свободный»

========== Вопрос 36 ==========

Комментарий к Вопрос 36

«Ответьте на вопрос, который сами хотели бы задать своему персонажу»

«Почему предал Фенрира?»

Это был выбор без выбора. Ещё в тот самый миг, когда на Тюра взвалилась обязанность заботиться о Фенрире. Уже тогда он был предателем, хотел он того или нет.

Конечно, он мог бы этого не делать. Мог бы остаться с Фенриром, пренебречь асами и предать асов. Отплатить им той же монетой, которой они платили ему; позволить им ощутить всё то, что ощущал на своей шкуре Фенрир.

Всё равно: что так, что так, но Тюр был бы предателем — какая ирония для благороднейшего из числа асов!

Выбор без выбора: ты всё равно предатель, Тюр. Выбирай сторону с умом, Тюр, определяйся, кто и что для тебя важнее. Вот только правда будет скрыта в том, что это ни для кого не будет иметь значения.

В первую очередь для тебя же, Тюр.

Судьба предрешена уже давно. Уже давно известно, что будет с миром, как он погибнет и отчего. Какой бы выбор на самом деле Тюр ни сделал, исход всё равно будет один и тот же.

Фенрир поведёт свою стаю против богов. Но боги…

Они уже давно запятнали свою честь пренебрежением и предательствами. И даже если это сделает не Тюр, даже если Тюр выберет не асов, гнев Фенрира не станет меньшим.

Что так, что так — Волк всё равно возненавидит их.

За то, что обрекли они единственного, кем дорожил он, на предательство; за то, что убили они единственного, кто отказался предавать — каков бы ни был выбор Тюра, его судьба и судьба Фенрира предрешены.

Как и судьба целого мира, собственно. А потому…

Тюр добровольно идёт на заклание. Как и Фенрир, он знает, что это выбор без выбора. И он принимает его, следуя за ним.

========== Один. Вступление ==========

Вьюга завывает, кружит колючие снежинки в вихре безумной пляски, разбивает хрупкие ледяные стекляшки о стёкла домов.

Фигура старца, тяжело опирающегося на длинный высокий ясеневый посох, облачённого в длинный тёмно-синий плащ и чёрную шляпу с широкими полями, почти сливается с мраком ночи, едва различимая на фоне мрачных голых деревьев, изогнутых ветром в муках невероятных страданий.

На плечах его сидят два ворона, сверкая во тьме обсидианами бусин-глаз, в которых отражаются белёсые звёзды; рядом с ним вкрадчивой поступью ступают мохнатые чёрные волки, скалящие пасти и утробно рычащие. Беснующийся ветер подхватывает звуки, разнося их предупреждением по всей округе.

«Трепещите и внимайте! Вератюр-странник обходит свои безграничные владения»

Дом на отшибе — совсем один. За стёклами обледеневших окон дрожит огонёк очага. Сухое навершие посоха глухо бьётся о прочные двери, и юнец одиннадцати зим отроду прикладывает усилие, чтобы их открыть. В почтении склоняет он белокурую голову, видя на пороге высокого старца с длинной седой бородой.

— Имя мне Ганглери, юный воин, пустишь ли старика погреться у огня и переждать бурю? — в хриплом голосе — намеренное испытание, и мальчик широким жестом гостеприимства приглашает нежданного гостя внутрь.

— Голоден ли ты, старик? Матушка накормит тебя и напоит, коль хочешь этого ты, — в ломающемся, но твёрдом голосе звучит почтение, и старец усмехается в седую бороду, разглаживая её.

— Ты добр, Рагнар, сын Канута, — светлые глаза мальчишки чуть округляются в удивлении, пока в чужом сильном голосе, совершенно не соответствующем древнему старику, звучит одобрение. — И за твоё гостеприимство я отплачу тебе, удовлетворив твоё любопытство и честно ответив на все твои вопросы. Не стесняйся, спрашивай — ночь длинна и холодна, и у нас впереди ещё целая бездна времени…

========== Вопрос 1 ==========

Комментарий к Вопрос 1

«Почему Бальдр твой любимый сын?»

Один смотрит на своего сына, и в его единственном глазу горит гордость. Гордость и та самая суровая отеческая любовь, которую невозможно услышать в словах или увидеть в жестах, но которая прячется на дне глаз и в уголках изогнутых в улыбке губ.

Каждый его сын — повод для гордости, но Бальдр среди них всех особенный.

Он светлый ас, несущий солнечные лучи и тепло во мрак и холод любого чертога. Где бы он ни появлялся — там всегда завершаются распри и наступает мир; там поверженная тьма всегда уступает место свету, а сковывающий льдами кости холод плавится от согревающего тепла.

Бальдр — это радость.

Бальдр — это обновление.

Бальдр — это жизнь.

Нет никого, кто не любил бы его и не склонял в почтении перед ним голову: даже братья, суровый Тор, бесстрастный Тюр, молчаливый Видар, слепой Хёд, быстроногий Хермод, светлоокий Хеймдалль, сладкоголосый Браги; даже мать, мудрая Фригг; даже он, отец, родитель всех богов Один.

Все любили и почитали Бальдра — иначе быть просто не могло.