Девять ночей (СИ)

Светлый ас всегда отличался от остальных. Он никогда не был воинственным и охочим до битв. Он был теплом и покоем, охранителем мира и процветания. Он был светом, он был спокойствием, он был мудростью, порядком и справедливостью.

В каком-то смысле он был идеалом. Шедевром. Тем, кем никогда не судилось стать ни одному асу, ведь никто из них даже близко не стоял рядом с Бальдром.

Он был их полной противоположностью. Он не любил войны, а сохранял мир. Он был воспитан и учтив, прекрасен не только телом, но и душой — бо́льшая часть воинственных асов рядом с ним казалась толпой неотёсанных грубых дикарей.

Но Бальдру никто не завидовал. Никто не желал ему зла. Никто не таил ядовитую злобу и зависть, мечтая украсть свет и красоту прекраснейшего из асов или передать их вечной тьме зияющей бездны Гиннунга, где никто и ничто не способно будет насладиться компанией прекраснейшего из асов.

Ведь Бальдр всегда был тем, на кого хотелось равняться. Он был тем, на кого все смотрели с уважением.

И своим сияющим сыном Один гордился по особенному сильно.

========== Вопрос 2 ==========

Комментарий к Вопрос 2

«Боги, которые так или иначе умирали, расскажите о своей смерти»

Одину, отцу богов, было известно многое. Судьба мира и разрушения грядущего — огонь и смерть, безнадёжность и предрешённость будущего, которые невозможно предотвратить.

Одину, отцу богов, известно обо всём этом.

Его единственный глаз видит дальше глаз любого смертного. Перед ним встают страшные картины, огненные реки, закипающая кровь, серый пепел, оседающий на землю, словно снег. Торжество Смерти и падение Жизни.

Он тоже будет на нём, на этом мрачном празднестве.

— О-о-оди-и-ин! — грозный рык оглашает поле битвы, братскую могилу павших в бою предначертания. — Иди, я с р-р-радостью р-р-разор-р-рву тебя на части!

Жёлтые глаза горят багряной яростью и кровавой пеленой, с острых клыков стекает горячая слюна, Волк скалит пасть, предвкушая знатный пир на костях ненавистного врага. Ступает тяжёлой, вкрадчивой поступью, и земля трещит под могучими лапами.

Один в смиренном принятии на мгновение прикрывает глаз. Лишь для того, чтобы тут же распахнуть его и с решимостью посмотреть на приближающийся рок. Сжать крепче в руке могучее копьё Гунгнир и твёрдыми шагами отправиться в свой последний бой.

Когда-то он уже пережил одну смерть. Но после неё ему дано было вернуться и переродиться вновь. Теперь же время пришло уйти навсегда.

Копьё трещит и хрустит, ломаясь, словно тонкий сухой прутик. Могучие челюсти Волка перекусывают его как соломинку, и раскатистый рычащий смех заставляет содрогаться ещё не упавшие горы.

Острые, как кинжалы, зубы вонзаются в мягкую плоть. Они разрывают её на куски, разбрасывая окровавленное мясо по обагрённой, отравленной земле. Сладкая кровь пьянит не хуже пива, и под напором сильнее смыкающихся челюстей крошатся, дробясь в пыль, кости первейшего аса. Боль пронзает всё его естество, но Один не чувствует её.

Он знает: то, что должно случиться, случится. Оно случается сейчас, растягиваясь кровавой битвой и смываясь смертью.

В том числе и его собственной.

========== Вопрос 3 ==========

Комментарий к Вопрос 3

«Расскажи про то, как ты получил знание рун»

Ничего не желал Один так сильно, как обладать знаниями и мудростью. Ради них он отдал Мимиру свой правый глаз, однако этого всё равно было мало, чтобы постичь истину и тайну сотворения мира и его функционирования.

Один путешествовал годами в утомительных поисках. Он искал знания, искал мудрость, искал учителя, который мог бы научить его, поделиться своей тайной.

— Мы ждали тебя, Один, сын Бора, — дороги его, в итоге, приводят к трём девам, ткущим на берегу источника. Самая младшая из них, та, чей лик скрыт под полотном, пристально вглядывается в одинокого странника.

Если кто и знает ответ на неразрешённый вопрос, то это только три мудрейшие норны.

— Я ищу мудрость, всезнающие девы, — голос Одина твёрд и полон решимости. — Помогите мне постичь её.

— Ты молод, Один, сын Бора, — старческий голос Урд звучит всё равно сильно и звонко.

— Ты путешествуешь сам по себе, — Верданди осторожно держит кудель и улыбается уголками губ, не глядя на гостя.

— И в итоге заблудился на своём пути, — Скульд всё также смотрит на Одина сквозь плотное покрывало, скрывающее её глаза. — Считаешь себя богатым и продолжаешь блуждать в неведении.

Один нахмурился, задетый словами норны, но прежде чем успел возразить ей, Урд произнесла:

— Истина, что ты ищешь, ближе, чем ты думаешь. Спроси у предвечного ясеня, хранящего в себе ответы на все вопросы.

— Он ответит тебе, — Скульд улыбнулась, безмятежно и спокойно. — Если ты сумеешь правильно задать вопрос, — нить в её руке с тихим треском оборвалась надвое.

Озадаченный Один вдруг понял, что должен делать.

— Иди, первейший среди асов, и древнее древо откроет тебе свою тайну, — Верданди принялась плести новую нить, не спеша передавать её в руки сестры.