Девять пуль для тени

Когда он приехал и на цыпочках прокрался в ее комнату, она уже спала. Ее волосы как будто стали тоньше, хотя и сохранили свой глубокий каштановый цвет. Интересно, может, его собственные тоже до самой смерти останутся темными? Легонько откинув с ее лба прядь волос, он едва слышно окликнул ее: «Ма! Ма! Просыпайся! Ма!»

Она вздрогнула и проснулась. Глаза у нее были испуганные.

— Кто… что?!

— Это я, ма.

— О! — Она быстро ощупала его лицо, словно желая убедиться, что это действительно он. — Который час?

— Около семи. У меня были дела в ваших краях.

— Вот как? А платят хорошо?

— Как всегда.

— Если что, не стесняйся потребовать прибавки.

— Я зарабатываю вполне прилично, ма. Больше, чем многие, уж ты мне поверь. Тебе не о чем волноваться.

— А вот в прошлых новостях говорили…

Он тяжело вздохнул, подумав, что с таким же успехом она могла бы сказать «на прошлой неделе» и даже «в прошлом году». Мать давно уже не смотрела новости.

— Нашли кости — да, да, кости! В этом самом лесу. И даже не знают, чьи они. Говорят, какая-то женщина отправилась за молоком в самый канун Нового года и не вернулась. А случилось это лет десять назад. И вот теперь нашли одни эти кости, больше ничего. Сказали только, что ее, мол, сначала застрелили, а потом переехали машиной. И все из-за какой-то отметины, которую обнаружили на одной из костей. Просто уму непостижимо, как они обо всем догадались, правда?

— Да, — кивнул он — проще было соглашаться.

— Теперь ничего не скроешь — все равно все выплывет наружу. Может, кто-то и надеется, что спрятал концы в воду, ан нет — глядишь, все и раскопали.

— Да, бывает и так.

— Ведь даже в твоей работе — да что я говорю, ты ведь сам мне рассказывал…

— Иногда такое случается потому, что кто-то совершил ошибку. Во всяком случае, не я. Кто-то еще. Многих одолевает жадность, другие просто становятся беспечными. Вобьют себе в голову, что смогут обойтись без меня, берутся за дело сами, не соблюдая всех необходимых мер предосторожности, ну и готово. Эти ослы не заметят даже, что уже выдоили все досуха. Вот такие и попадаются, мама.

Он восхищался матерью, догадываясь о том, чего не подозревали ни ее врач, ни она сама. Взять хотя бы зверей — они ведь всегда чувствуют приближение смерти. Так почему бы его матери не чувствовать тоже? Одного он не мог понять: откуда этот страх? Из-за прошлого, что преследовало ее? Или это страх перед будущим, которого у нее нет? Неужели она с таким нетерпением ждет смерть лишь потому, что надеется с ее приходом избавиться от терзавших ее страхов? Раньше, когда он нуждался в ней, она была такой сильной. Всем, что у него есть, он обязан именно ей, своей матери. Вот этого докторам никогда не понять. Она хорошая женщина, чуткая и добрая. Она дважды подарила ему жизнь. Как это ужасно глупо, как банально, что теперь ему приходится суетиться вокруг нее. Она ведь никогда не создавала ему проблем, зато часто решала их за него.

Он приготовил ей завтрак: заварил кипятком овсяные хлопья, для красоты положил сверху ломтик банана. У матери сохранились все зубы, но по какой-то неизвестной причине она предпочитала почти протертую пищу. Возможно, придет время, когда ему придется кормить ее с ложечки. Сколько еще осталось — пять лет? Десять? Или двадцать? Тридцать? А что потом? Как избавить ее от этих последних унижений? Потом он сделал ей растворимое какао — чудовищное на вид пойло. Он сморщился, гадая, случалось ли ей читать, что написано на этикетке. Положил на блюдечко пару обезжиренных крекеров — мать любила макать их в какао, пока они не превращались в кашицу.

Доктора твердили ей, чтобы она питалась исключительно обезжиренными продуктами. А мать всегда была сластеной. И раз уж ей запретили есть ее обожаемое сдобное печенье, она упрямо покупала обезжиренные крекеры. А их почему-то было все труднее купить. Ему приходилось искать их через Интернет, делать заказ какой-то техасской фирме, специализировавшейся вот на таких выходивших из употребления продуктах. Со временем ему даже стало доставлять удовольствие общаться с женщиной, принимавшей заказ — она была такой веселой, так искренне гордилась тем, что она делала. У них много общего, думал он — в мире еще много таких дел, выполнить которые способен далеко не каждый. И очень мало таких, как он и эта вот женщина, кто по-настоящему помогает людям, исполняя их желания. Законопроект, запрещающий снимать с производства вышедшие из моды продукты — вот, что нужно округу, думал он иногда. Обезжиренные крекеры, снеки, жевательная резинка Чарльстон и многое другое…

Мать макала свои крекеры в какао, макала до тех пор, пока они не разваливались у нее в руках, потом осторожно совала в рот. Он включил телевизор. Какое-то идиотское шоу — одно из тех, где ведущий заставляет людей по утрам горланить «С добрым утром!» По углам ее рта вниз тянулись тоненькие коричневые ручейки, которые он терпеливо вытирал салфеткой. Глотать ей становилось все труднее, хотя доктора только разводили руками, не видя никаких причин этого. Временами ее мучила изжога.