Девять пуль для тени

— Пока — да. Но, как я слышала, над решением этой проблемы уже работают. Прямо здесь, в госпитале Джона Хопкинса.

Было ли это случайностью, простым совпадением, что ее прежний кошмар снова вернулся к ней той же ночью? Вряд ли, решила Тесс. Распахнув настежь французское окно, она крадучись вышла наружу. В ее так до конца и не отремонтированном бунгало терраса была чуть ли не единственным местом, где работы были закончены. К черту доктора Армистеда и его загробные беседы, со злостью выругалась она про себя. Да и сама она хороша — незачем было бродить по кладбищу и думать о неизбежности смерти! В конце концов, Джонатан Росс вот уже два года, как в могиле. Прошло уже больше года с тех пор, когда ее в последний раз мучил во сне этот кошмар, и она снова и снова видела, как он умирает у нее на глазах.

Апрельская ночь была холодной, а на Тесс не было ничего кроме тонкой хлопчатобумажной ночной сорочки, но сейчас она даже радовалась этому — ночной холодок был отличным средством отогнать прочь дурацкие мысли. Она облокотилась о перила, глядя в темноту парка Стоуни-Ран. Кое-где в темноте мелькал свет — отблески уличных фонарей, освещавших улицы к северу и югу от нее. Но здесь, где ни в одном доме по соседству не светились окна, окружавшие ее мрак и безмолвие казались настолько плотными, словно она окунулась в головой в банку с чернилами.

Они с Джонатаном не были возлюбленными — во всяком случае, в то время, когда его убили. То, что объединяло их, было меньше и в то же время неизмеримо больше, чем любовь. Эти отношения, неожиданно и прочно связавшие их сразу после окончания колледжа, почему-то заставили обоих вдруг почувствовать себя совсем взрослыми. Они стали друг для друга чем-то вроде ориентира, по которому каждый из них ревниво сверял свои собственные успехи. К тому времени, как его настигла смерть, Джонатан уже далеко обошел Тесс в этом марафоне — ведь в газете его считали чем-то вроде восходящей звезды. Он погиб, вернее, был убит, из-за тайны, которая так и не была открыта, которую он доверил только Тесс и которую завещал ей хранить. А Тесс, к тому времени уже не работавшая в газете и, следовательно, не имевшая возможности опубликовать ее, уже ни для кого не представляла опасности. И потому осталась жива.

По крайней мере именно так в те годы считала Луиза О’Нил.

Стала ли смерть Джонатана той отправной точкой, что изменила всю ее жизнь, спрашивала себя Тесс. И не могла ответить на этот вопрос. Когда он погиб, она была неудачницей — ни работы, ни возлюбленного. Теперь же у нее были собственное дело и собственный дом, в котором сейчас спал самый замечательный в мире мужчина. Правда, авантюра с Микки Печтером здорово все усложнила. Тесс поплотнее завернулась в рубашку.

— Если ты смотришь на меня сейчас, не волнуйся, — шепнула она, подняв лицо к ночному небу. — У меня все хорошо.

Она мысленно вернулась к порученному ей делу, вспомнив о еженедельных отчетах, которые должна посылать правлению, и поразилась, как мало, в сущности, удалось ей узнать. Добытая информация вряд ли могла способствовать выделению им средств, в которых они так нуждались.

— А в общем, неплохо, — пробормотала она.

Ей достаточно было выбраться из постели всего на пару минут, чтобы Кроу тут же проснулся. Он уверял Тесс, что без нее температура в постели моментально падает на несколько градусов, но она сильно подозревала, что дело тут не в этом. Скорее всего, Искей, воспользовавшись отсутствием хозяйки, моментально забиралась на нагретое местечко, а ее зловонное дыхание могло бы разбудить и мертвого.

— У тебя же так давно не было бессонницы, — шептал Кроу, выходя вслед за ней на террасу. На нем, как обычно, не было ничего, кроме пижамных штанов, едва державшихся на его худощавых, узких бедрах, и Тесс в который раз поймала себя на том, что любуется его обнаженной грудью. Конечно, она знала, что мужчины с таким телосложением к сорока годам часто обзаводятся брюшком. Но сейчас невозможно было представить себе, что когда-нибудь эти литые мускулы заплывут дряблым жирком… Так же невозможно, как представить его себе в сорок лет.

— Мне приснился дурной сон.

— Тот же самый?

У Тесс не было секретов от Кроу. Ему было известно о Джонатане Россе, но ему бы и в голову никогда не пришло ворошить старое. Тесс была бы рада сказать то же самое о себе. Кроу вообще отличался редкой деликатностью — даже для молодого человека, имевшего все отличительные признаки однолюба.

И все-таки что-то мешало ей быть до конца откровенной с ним — может, она опасалась, что ему захочется поговорить на эту тему. А поднимать ее снова и снова значило бы позволить ночному кошмару расправить над ней свои совиные крылья.

— Нет, нет, — поспешно соврала она. — Просто обычный дурной сон.

— И кто же на этот раз стал жертвой?

Так легко слетевшая с ее уст выдумка оказалась удачной. Зато теперь Тесс отчаянно ломала себе голову, пытаясь придумать, как выкрутиться. Пришлось покопаться в памяти, чтобы вспомнить хоть один дурной сон.

— Мои родители. Впрочем, как всегда.

— И никогда я?

— Никогда.