Девять сборников рассказов

-- Так дай им труд, которого они жаждут,-- сказала река.-- Воздвигни преграду поперек моего потока и отбрось воду назад, на мост. Некогда на Ланке ты был силен, Хануман. Так нагнись и подними мое дно.

-- Кто дает жизнь, вправе отнимать жизнь. -- Обезьяна заскребла по грязи длинным указательным пальцем. -- И все же, кому пойдут на пользу убийства? Очень многие люди умрут.

С реки долетел обрывок любовной песни, подобной тем, которые поют юноши, стерегущие скот в полуденный зной поздней весны. Попугай радостно крикнул и, опустив голову, боком стал спускаться по ветке, а песня зазвучала громче, и вот в полосе яркого лунного света встал юный пастух, которого любят гопи, кумир мечтающих девушек и матерей, еще не родивших ребенка,-Кришна Многолюбимый. Он нагнулся, чтобы завязать узлом свои длинные мокрые волосы, и попугай спорхнул на его плечо.

-- Все шляешься да песни поешь, поешь и шляешься, -- икнул Бхайрон. -Из-за этого ты, брат, и опаздываешь на совет.

-- Так что ж? -- со смехом сказал Кришна, откинув голову назад:- Вы здесь немногое можете сделать без меня или Кармы. -- Он погладил перья попугая и снова засмеялся.-- Зачем вы тут сидите и беседуете? Я услышал, как Матерь Ганга ревела во тьме, и потому быстро пришел сюда из хижины, где лежал в тепле. А что вы сделали с Кармой? Почему он такой мокрый и безмолвный? И что делает здесь Матерь Ганга? Разве в небесах так тесно, что вам пришлось спуститься сюда и барахтаться в грязи по-звериному? Карма, чем они тут занимаются?

-- Ганга просила отомстить строителям моста, а Кали заодно с нею. Теперь она умоляет Ханумана поглотить мост, чтобы слава ее возросла! -закричал попугай. -- Я ждал здесь твоего прихода, о господин мой!

-- А небожители на это ничего не сказали? Неужто Ганга или Матерь Скорбей не дали им говорить? Разве никто не замолвил слова за мой народ?

-- Нет, -- произнес Ганеша, в смущении переступая с ноги на ногу, -- я сказал, что люди -- всего лишь прах, так стоит ли нам топтать их?

-- С меня довольно позволять им трудиться, вполне довольно, -- сказал Хануман.

-- Что мне гнев Ганги? -- промолвил бык.

-- Я Бхайрон простого народа, и этот мой жезл -- котвал всего Каши. Я говорил за простых людей.

-- Ты? -- Глаза юного бога сверкнули.

-- Разве в их устах я ныне не главный из богов? -- ответил Бхайрон, не смущаясь.-- Во имя простого народа я произнес... очень много мудрых речей, только я их уже позабыл... Но вот этот мой жезл...

Кришна с досадой отвернулся и, увидев у своих ног крокодилицу, стал на колени и обвил рукой ее холодную шею.

-- Мать, -- мягко проговорил он, -- вернись к своему потоку. Такие дела не для тебя. Как могут нанести ущерб твоей чести люди -- этот живой прах? Ты год за годом дарила им их нивы, и твой разлив поддерживает их силы. В конце концов все они придут к тебе, так зачем убивать их теперь? Пожалей их, Мать, хоть ненадолго... ведь только ненадолго.

-- Если только ненадолго... -- начал медлительный зверь.

-- Разве они боги? -- подхватил Кришна со смехом, глядя в тусклые глаза реки. -- Будь уверена, это ненадолго. Небожители тебя услыхали, и вскоре правосудие будет оказано. А теперь, Мать, вернись к разливу. Воды кишат людьми и скотом... берега обваливаются... деревни рушатся, и все из-за тебя.

-- Но мост... мост выдержал.

Кришна встал, а Магар, ворча, бросилась в подлесок.

-- Конечно, выдержал, -- язвительно произнесла тигрица. -- Нечего больше ждать правосудия от небожителей. Вы пристыдили и высмеяли Гангу, а ведь она просила только несколько десятков жизней.

-- Жизней моего народа, который спит под кровом из листвы вон там, в деревне... Жизней молодых девушек... жизней юношей, что в сумраке поют этим девушкам песни... Жизни ребенка, что родится наутро. Жизней, зачатых этой ночью, -- сказал Кришна. -- И когда все это будет сделано, что пользы? Завтрашний день опять увидит людей за работой. Да снесите вы хоть весь мост, с одного конца до другого, они начнут сызнова. Слушайте меня! Бхайрон вечно пьян. Хануман смеется над своими поклонниками, задавая им новые загадки.

-- Да нет, загадки у меня очень старые, -- со смехом вставила обезьяна.

-- Шива прислушивается к речам в школах и к мечтаниям подвижников; Ганеша думает только о своих жирных торговцах; а я... я живу с этим моим народом, не прося даров, и потому получаю их ежечасно.

-- И ты нежно любишь своих поклонников, -- молвила тигрица.