Девять смертных грехов. Часть вторая

— Теперь попытайся увидеть его карту, — продолжало сердце. — Сгустки звезд, перекрестки путей между ними — это то, что нам нужно перекрыть прежде всего.

— Делаем негатив, обратный слепок, — слова рождались сами, направляя мозг, чистоту и душу.

Рисунок меча, который я видел лишь частично — остальное приходилось угадывать — и мой, который медленно наливался силой.

— Твои способности ничтожны, стабильности конструкции хватит секунд на десять, — предупредило меня сердце.

— У тебя будет только десять секунд, — повторил я для Луисы. Она еще до конца не поняла, а вот Изабелла… Она следила за происходящим во все глаза.

— Нужен финальный штрих, чтобы конструкция не распалась сразу, — продолжило сердце. — Подойдет один из твоих цветов или кровь.

Лилия или роза перед принцессами были лишними. Я уколол палец об осколок разбитого камня в кольце, и тяжелая красная капля заняла свое место, утягивая за собой и созданную мной конструкцию. Кольцо почернело, словно вороний глаз.

— Десять секунд, — напомнил я, протягивая его принцессе. — Оно поможет тебе активировать меч.

Она все поняла, несколько долгих секунд смотрела на кольцо, на меня… А потом резко надела его на палец, и восьмой меч из серии смертных грехов вспыхнул нестерпимым белым светом. Отсчет пошел! Луиса рванула вперед, раздирая скверну каждым своим движением, и та даже не сопротивлялась. Я хотел снова обернуться, но Изабелла придумала лучше. Ухватила меня и просто бросила вслед за сестрой. Та как раз добралась до Седьмого, и их мечи встретились.

Фальшивый меч жадности треснул после первого же удара, после второго развалился на части. Я же снова нашел взглядом ту самую рану и со всего размаху врезался прямо в нее. В мече вспыхнули сразу три десятка капель красной розы — все, что у меня было — и нити, связывающие след гордыни с телом, растаяли без следа.

В тот же миг скверна вокруг нас исчезла, растворившись без следа. Я чуть не рухнул вниз, но оказавшаяся рядом Изабелла успела подхватить меня за шкирку. Немного обидно, но не это главное.

— Его нужно добить! — крикнул я, указывая на Седьмого. Рана или не рана, он все равно был врагом, и не стоило упускать момент.

— Он больше не опасен, а братство — как волки, — покачала головой Изабелла. — Да, они дерут овец и иногда заблудившихся детей, но они санитары леса. Без них вообще все умрет.

— С больными можно разобраться и другими методами. Но волк, попробовавший человеческой крови, не должен оставаться в живых.

Изабелла снова покачала головой, у меня просто не было сил, а вот Луиса… Она как раз вернула свой меч в обычное состояние, а потом резко ударила по Седьмому. Кровавая полоска пересекла все его лицо, но он успел отклониться.

— Как жестоко, — он неожиданно рассмеялся. — Маленький, кровожадный идальго, а ты мне нравишься. Твой свет не ласкает, а готов спалить дотла. Я запомнил и…

Он резко рванул к земле… Сначала я подумал, что он сбегает, увидев выходящие из столицы полки, но нет. Седьмого интересовала маленькая фигура, прячущаяся на границе вырванного скверной леса. Чистюля, виконт Фонтес, мой третий оруженосец. Еще мгновение назад сил вообще не было, но я смог выжать себя до капли, обернуться еще раз и рвануть туда же. Слишком медленно.

Правда, к моему удивлению, Седьмой не спешил, остановившись в паре шагов от Чистюли.

— Отойди от него, — я почувствовал, как позади меня встали две принцессы.

— Я хочу просто поговорить, — Седьмой криво усмехнулся. Скрывающие его тени стали блеклыми, и теперь помимо желтых глаз было видно еще и бледную кожу с короткой неровной щетиной. — Ты… — он ткнул пальцем в Фонтеса. — Как зовут твоего брата?

— Гийом, — никто не понимал, что происходит.

— Где он служил? Кем?

— Десятник. В страже Валентии.

— Может, у тебя есть его портрет? — вкрадчиво уточнил Седьмой, хотя я уже все понял. Понял, но не мог ничего возразить.

— Есть, — Фонтес растерянно вытащил медальон, раскрыл, и на меня посмотрело то самое лицо. Десятник, с которым мы столкнулись в порту, который попытался потом меня убить и был убит сам.

— Ты же слышал, что он погиб? — продолжал Седьмой.

— Мама писала. Его зарезали бандиты, когда он пытался защитить от них простых людей. Подло, в спину…

— Его убили не бандиты. Его убил твой друг, — Седьмой указал на меня. — Или скажешь, что это неправда?

— Правда, — я кивнул. — Он напал, я защищался, как защищаюсь всегда. До конца. Я понимаю, что ты можешь чувствовать, Антуан, — я назвал Фонтеса по имени. — Я понимаю, что твои желания сейчас могут столкнуться с данными мне клятвами. И я помню, что ты для меня сделал… Поэтому возвращаю их тебе.

— Видишь… — попробовал вставить Седьмой, но я его перебил.

— Я не знал об этом раньше, но скажу правду. Я не сожалею об убийстве врага, но я сожалею о том, что ты потерял члена семьи. Искренне сожалею и надеюсь, мы еще сможем сражаться вместе. Когда ты будешь готов.

Все молчали. Фонтес растерянно смотрел на меня, на блеклый портрет в медальоне.