Девять совсем незнакомых людей

Но когда Яо уснул, она почувствовала странное одиночество. Ей не хватало его. И Далилы тоже. Без Яо и Далилы некому было поправить ее, некому было наблюдать за ее действиями, не осталось никого, кому она могла бы объяснить, почему поступает так, а не иначе. Это было странное ощущение. Значительную часть жизни Маша провела одна. Когда она перестраивала «Транквиллум-хаус», придумывала и уточняла план личного развития, результатом которого стало ее невероятное физическое и духовное преображение, она проводила целые месяцы, не видя ни одной живой души, и при этом не чувствовала одиночества. Но теперь ее жизнь стала иной. Она редко оставалась одна. В доме всегда кто-нибудь находился: персонал, гости. Эта опора на людей стала ее слабостью. Она чувствовала необходимость поработать над этим. Она представляла собой незавершенную картину.

Ничто не остается неизменным.

Подготовленное для гостей упражнение было инсценировкой, но страх они должны были испытывать настоящий. Она не видела подлинного страха. Только цинизм и сомнение. Эти люди проявляли неуважение. Неблагодарные. И если откровенно, то довольно неумные.

За наркотики она заплатила немалые деньги в ущерб своему доходу. Милый Яо работал днем и ночью, чтобы рассчитать корректные дозы для каждого гостя. Они вдвоем провели немало бессонных ночей, чтобы все прошло как надо.

Предполагалось, что новый протокол станет поворотным в карьере Маши. Она была готова снова стать частью большого мира. Ей не хватало общественного признания, которое доставляло ей немалое удовольствие во времена корпоративной жизни: краткие биографические очерки в деловых журналах, приглашения произнести вступительное слово. Она хотела публиковать статьи и произносить речи на конференциях и торжественных мероприятиях. Она уже запустила информацию о потенциальном договоре на издание книги. Реакция была положительная. «Личное преображение – тема, вызывающая вечный интерес, – ответил ей один издатель. – Держите нас в курсе».

Маша наслаждалась мыслью о встрече с прежними коллегами, которые наверняка будут поражены ее перевоплощением. Они, наверное, не сразу ее узнают, а потом она увидит их благоговение и зависть. Она не участвовала в бешеной гонке за успехом, а посмотрите, чего добилась. Журналы напечатают ее краткую биографию, телевизионщики будут брать у нее интервью. Маша планировала нанять журналиста. Она собиралась поблагодарить Яо в своей книге и даже предложить ему более высокое место в «Транквиллум-хаусе», пока она будет занята общественной жизнью.

Блестящее, величественное будущее ждало Машу, а эти неблагодарные болваны стояли на ее пути. Она предполагала, что у пансионата лист ожидания заполнится на год вперед, после того как новость о ее успехе станет достоянием гласности. Цены придется поднять, чтобы отражать спрос. Этим людям предложили невероятную программу по самой низкой цене, а они в ответ только стонут.

Они считают, что голодны! Знают ли они, что такое настоящий голод? Они когда-нибудь стояли в очереди более пяти минут, чтобы купить самые необходимые продукты?

Маша посмотрела на черный монитор компьютера и задумалась, не включить ли его снова. Но нет, она не хотела их пока видеть. Она слишком зла на них. Эта Хизер Маркони вела себя слишком неуважительно. Маше она не нравилась.

Если хоть у кого-то из них были бы мозги, они могли бы сейчас же выйти из этой комнаты и уже спешили в полицию, чтобы пожаловаться на то, как плохо с ними обращались, тогда как на самом деле их с любовью воспитывали.

Маша достала ключ из верхнего ящика и отперла шкафчик под столом.

Несколько секунд она изучала его содержимое. Ее рот наполнился слюной. Она протянула руку и схватила пакетик с кукурузными чипсами «Доритос» и баночку сальсы. Пакетик был пухлый, гладкий и похрустывал в руке.

Она вспомнила женщину, которая поздно приходила домой, проработав шестнадцать часов, и садилась в темной комнате перед телевизором, чтобы бездумно есть чипсы и сальсу. Таков был Машин ужин. Она не заботилась о своем теле. Тело для нее ничего не значило. Она просто покупала себе одежду все большего и большего размера, когда замечала, что пора. Значение для нее имела только работа. Она курила и не занималась спортом. Врач предупреждал, что ее ждет инфаркт или инсульт.

Она открыла пакет и вдохнула запах фальшивого сыра и специй. Слюна заполнила ее рот. Ее желудок завязался узлом – настолько сильным было ее отвращение к самой себе. Прошел целый год с того момента, когда в последний раз позволила себе это порочное, отвратительное действие. И вина за это лежит на ее неблагодарных гостях.