Девять воплощений кошки

Николай Тригорский и Василиса Одоевцева стояли рядом. Прежде Катя никогда не видела их вместе. Только эта сплетня, сообщенная смотрительницей Шумяковой. Выходит, права она – служебный роман, однако…

Бросалось в глаза, насколько Василиса – накрашенная, в парике, худая, высокая в нелепом молодежном платье, старше отца Ангела Майка.

Николай Тригорский на нее не глядел. Он внимательно следил за полицейскими и экспертами, сновавшими по коридору.

– Отчего же он умер? – шепотом спросила Катю Анфиса. – Ваши, что, даже определить не могут?

– Надеются, что вскрытие что-то даст.

– У него вид, словно он самого дьявола увидел, – Анфиса мучилась от того, что тут нельзя фотографировать. – Ваши что угодно могут говорить, а я в «Проклятую коллекцию» теперь верю. Нет, не просто так ей название дали. Эта жуткая мумия у него на столе… Она у меня из головы теперь не идет. И вообще, когда гробницу Тутанхамона вскрыли, там ведь тоже все умерли. Да, конечно, вроде бы естественная смерть, но как-то сразу вдруг так много естественных смертей одна за другой… А у нас тут не естественные смерти – одну убили, а с профессором вообще не пойми что. Ты меня не слушаешь… Кого ты все ищешь?

Катя осматривала толпу.

– Если честно – Юсуфа, – сказала она. – Но его здесь нет. И этого парня, Ангела, тоже. Кристины тоже нет.

– Ее тетки в медпункт повели, я видела, – сказала Анфиса, – Шумякова и еще какие-то две пожилые. У Кристины истерика.

Тут у Кати пикнул мобильный – пришло SMS.

Сначала она даже не хотела доставать телефон, читать – не до сообщений сейчас. Однако что-то заставило ее SMS просмотреть.

Писал участковый Миронов.

Вчера или сегодня в музее ничего не случилось?

Катя показала мобильный Анфисе и тут же перезвонила Миронову.

– У нас тут сегодня человек умер, – сообщила она. – Признаков насильственный смерти вроде нет, но очень подозрительно все. Вова, а что там у вас?

– Ночью он приходил к приюту для животных у МКАД, – сказал Миронов. – А кто умер?

– Куратор отдела Востока Олег Гайкин, он брат Юдиной, которую убили.

– Это ритуал, – сказал участковый хрипло. – Неужели вы не видите, что это ритуал? Я только в одном ошибся – думал, что сначала, после того убийства, он с каким-то приютом решит снова разобраться. Массовое жертвоприношение животных, понимаете? Но он поменял все в ритуале местами – сначала убил. Вы почему ЕГО там не задержали?

– Пока нет оснований предполагать даже, что это убийство, какое может быть задержание, – Катя чувствовала, что ее бросает то в холод, то в жар. – Вова, а как вы его выследили?

– Я поставил камеры в трех местах в трех приютах, законтачил на комп, я в опорном уже третью ночь ночую. Значит, все-таки он убил вторично, а вы его там даже взять не можете… Ладно, это мое дело, я его возьму здесь сам. он сегодня ночью явится. Я в этом уверен. Ритуал для него превыше всего. Он придет прикончить всех собак и кошек в приюте.

– Я приеду в Красногорск, – сказала Катя. Она уже не раздумывала, не колебалась. – Где и во сколько встречаемся?

– В десять вечера в опорном пункте.

Анфиса молча наблюдала за переговорами по телефону.

– Участковый так уверен, что это Тригорский-младший? – спросила она.

– Как видишь, на все сто процентов. Они знакомы с детства. Миронов считает Ангела Майка – так он его называет – законченным маньяком. Мы в музее даже поговорить с ним не сумели. Даже не видели его!

– Может, этой ночью снова встретимся, как тогда, в коридоре, когда он якобы с фонарем явился, – Анфиса прикидывала что-то в уме. – У участкового машина есть?

– Да, вроде.

– Тогда я вызову такси на восемь до Красногорска. Сами мы с тобой рулить не можем, устали, и тут еще неизвестно сколько проторчим.

Катя чувствовала это полной мерой – свинцовую усталость, напряжение, страх и еще что-то, чего не опишешь словами, витавшее в атмосфере музея… это вибрировало, как ультразвук, пугая, лишая воли и сил.

Она положила руку на плечо Анфисы. Стало легче – совсем чуть-чуть.

Глава 35 Сюрпризы экспертизы продолжаются

В десять часов вечера для генерала полиции, начальника МУРа Алексея Елистратова рабочий день – бесконечный, бездонный, как прорва, все еще продолжался. В морге.

Стоя рядом с судмедэкспертом и лейтенантом Дитмаром в прозекторской над телом – мертвым, беззащитным, голым, Елистратов не ощущал в душе ничего – ни жалости к погибшему во цвете лет куратору отдела Древнего Востока, ни профессионального любопытства, ни даже желания раскрыть это дело.

Ничего, кроме раздражения и досады. Мечта хоть на полдня в свой выходной вырваться на дачу в сад, возделанный с любовью и трепетом, прекрасный и тихий, райский в своей первозданной красоте и умиротворении, эта мечта испарилась.

Потерпевшего он не знал, не встречался с ним, не допрашивал его лично в музее. Лишь читал протокол допроса и потом запись беседы Дитмара с профессором на диктофон.