Девять врат. Таинства хасидов

Вот какую историю поведал сын богача корецким ученикам. И в самом деле, это был необыкновенный сон. Он потряс совесть закоренелого грешника. Но кроме того, мы видим, что святой рабби Пинхесл еще при жизни заседал в небесном суде. Обычно святые становятся его членами только после смерти.

Сомнения в вопросах веры могут весьма осложнять жизнь. Одного хасида подобные сомнения очень мучили: возможно ли, что Бог знает о мыслях каждого человека в отдельности?

Если бы он, человек, доверился какому-нибудь старшему товарищу, быть может, он и получил бы надлежащее наставление. Разве на эту тему не размышляли наши знаменитые философы уже много столетий назад? Но наш хасид стыдился своих сомнений, и это была его ужасная ошибка. Счастье еще, что для спасения души ему свыше был ниспослан совет отправиться в Корец. И он, сжалившись над собой, последовал этому совету.

Святой рабби Пинхесл как раз смотрел в окно. Видя, как подходит хасид, крикнул ему уже издалека: «Возможно ли, чтобы Господь Бог не знал, когда даже я знаю?!» И так был спасен наш милый хасид.

Однажды в Корец пришел тяжелобольной человек — одна кожа да кости, храни нас Бог милостивый от всякого зла! Какой только святой ни молился за его выздоровление — он, бедняга, и у докторов побывал, — никакого проку, ему становилось все хуже. Было ясно, что Небеса уже вынесли ему приговор. Святой рабби Пинхесл помолился за него, и — о чудо из чудес — больной выздоровел. Стал здоровым, «как гой»!

«Вы не подумайте, что на Небе меня любят больше, нежели святых, что за него молились. И не думайте, что моя молитва ценится на Небе больше, чем молитва кого-либо другого! — извинялся скромный реб Пинхесл перед хасидами. — Это просто потому, что я действовал более правильно, чем другие. Вот и все.

Когда я, совершая молитву, вознесся на Небо, я увидел, что врата жизни перед этим человеком закрыты. Постучав, я попросил открыть врата, но все напрасно, врата не открылись. Тогда я пошел к вратам снабжения. Они были открыты настежь. Я выпросил там для него столько пропитания, сколько мог унести. Мне дали даже лишку. Еды хватило бы на самую долгую человеческую жизнь. Из небесной управы по снабжению обратились в другую управу, в ту, что дает разрешение на жизнь. И там ответили, что судьба просителя уже предрешена. Там так и сказали: „Почему бы не обеспечить этого беднягу пропитанием, коль он все равно его не потребует?“ Если судьба уже решена, человек должен все оставить другим и уйти. Так вот, после того, как мне позволили взять все, что я просил для этого человека, — продолжал святой Пинхесл, — я вернулся к вратам жизни. Как только там увидели, что я подхожу к ним, врата мигом закрыли. „Дайте ему жизнь!“ — кричу я. „Дать ему жизнь? Нет, этого мы ему не дадим!“ — пришел мне ответ из тамошней управы. Встал я тогда перед окошком, замахал перед их глазами разрешением на пропитание, которое мне выдали во вратах снабжения, и говорю: „Значит, вы хотите извратить святые правды Талмуда? Разве не написано в Талмуде: Кому Бог дает пропитание? — Он дает его лишь тому, кто должен жить. А ежели ему дозволено было пропитание, так вы теперь обязаны дать ему и жизнь в таком же количестве, в каком дали ему пропитание, а иначе вечные правды Талмуда вы превратите в ложь“. Что можно было мне возразить? Ничего! Волей-неволей они должны были удовлетворить мою просьбу. Как видите, я не совершил никакого чуда для того, чтобы больной выздоровел. Я только воспользовался для его блага давно установленным законом в том виде, в каком его изложили наши святые ученые в Талмуде».