Девять жизней

Советник скомкал послание и, подойдя к очагу, уронил смятый лист на алые угли. Бумага тут же задымилась, а через мгновенье вспыхнула ярким, скоротечным пламенем. Жаль, что так нельзя было поступить со всеми проблемами. Магнус устало вздохнул и подошел к картине позади рабочего кресла. Нарисованная девушка, выставив напоказ аппетитные формы, томно смотрела на него с высоты нарисованной кровати, будто приглашая к себе. Советник укоризненно покачал головой. Когда-то этот мотив показался ему довольно удачным, однако теперь навевал лишь скуку. И тем не менее придуманная девушка все еще оставалась символом его таверны, талисманом, скрывающим большинство его тайн.

Магнус потянулся к картине и, отодвинув потайную щеколду на раме, отворил ту, словно простое окно. За «Распутной Розали» пряталась дверца металлического, вмурованного в стену сейфа. За этого монстра советник отдал больше, чем Мелон Дотри за половину своих побрякушек. В свое время столичные инженеры и кузнецы корпели над ним немногим больше целого года, заверив клиента, что с таким ублюдком не справится ни один ныне живущий вор. Кованая сталь, усиленный механизм и настоящее чудо инженерной мысли – кодовый замок, о котором Магнус даже не мог помыслить.

Медленно, наслаждаясь каждым мгновением, советник принялся вращать колесико в разные стороны. Услышав тихий щелчок, он достал из кармана массивный ключ, напоминавший миниатюрную секиру, провернул его в замочной скважине и потянул ручку на себя. Тяжелая дверца сейфа открылась легко и без единого звука, обнажая стопки расписок, договоров, личных писем, которыми Магнус мог шантажировать добрую треть местной знати.

– И что теперь, босс?

Магнус вздрогнул и покосился на охранника. Здоровяк всегда был скуп на разговоры… да чего уж там, услышать от него что-то, кроме привычного «да, босс», было сродни маленькому чуду.

– Что теперь? Не желаешь добавить немного подробностей? – Магнус разглядел, как Утес неслышно шевелит губами, пытаясь подобрать нужные слова. Судя по всему, проснувшееся любопытство прижало его слишком уж сильно. – Ну? Чего смолк? Выкладывай уже.

– Я не понимаю, босс… – наконец изрек Велфорд. – Мы затеяли эту шумиху, чтобы насолить Реймиру. Еще вчера все это казалось мне простыми… кхм… протестами, чем-то пустяковым. Я думал, что уже через пару дней все станет по-прежнему. Но сегодня мне уже так не кажется, понимаете? Я видел, как горят дома моих знакомых. Я видел, как люди убивают друг друга без причины. Просто от злобы или ради забавы. Сможем ли мы закончить все это? Людей нужно успокоить, пока это, – он указал на окно, – не… кхм… не накрыло весь город. Ну… вот я и спрашиваю, что дальше? Что мы планируем делать?

Магнус помолчал, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. Он даже не помнил, когда последний раз слышал столь длинную речь из уст Велфорда. Странное чувство овладело им, будто одна из статуй Центральной площади внезапно решила обсудить с ним политическую обстановку в уделе.

– И с каких пор тебя интересуют подобные темы?

– Это мой город, – ответил Велфорд, пожав плечами. – Не хочу, чтобы он сгорел. Хочу, чтобы все было по-старому.

– По-старому, мой дорогой дурачок, уже никогда не будет, – ответил Магнус и подошел к окну, на которое только что указывал здоровяк.

Он задумчиво окинул взглядом угрюмый пейзаж. Вдалеке, за пирамидами серых крыш, осенний ветер рвал на части десятки столбов дыма. Беспорядки еще не добрались до бедных, по местным меркам, районов, но едва различимый запах гари чувствовался даже здесь, у самой окраины Денпорта. Где-то там, на широких улицах Торгового и, быть может, Портового кварталов орудовали надрессированные им банды, затягивая в водоворот раздора простых, уставших от тяжелой жизни людей.

Что дальше? Что ж, при всей тупости Велфорда следовало отдать ему должное. Он, сам того не понимая, задал хороший вопрос. Но Магнус уже знал ответ, ведь это его работа – знать все обо всем.