Девять жизней Кота Баюна 1. Сказ 1. Дети подлунного света

Живые попрятались, будто я их не учую. Лунный свет шепчет мне, где вы все. После займусь вами. А сейчас туда, где Сила. Живые глупы – пометили свои убежища жидкостью, текущей в их венах. Думали, меня это остановит? Глупцы. Теперь я вижу яснее, мы видим яснее, куда идти. Не нужно искать, просто прийти и взять то, что принадлежит нам по право, то, что принадлежит по праву мне – Хозяйке ночи.

Заперто. Закрыто. Но это ли преграда лунному свету. Глупые, никчемные существа. Не зря, ой, не зря Господин хочет вас поработить. А мы будем властвовать над вами: жалкими и глупыми. Сила, манящая сила. Нет, что-то другое. Тоже манящее. Ммм, вкусное… Нет! Горькое! Дрянь! Где живой, забрать, скорее, забрать и уйти. Горькая дрянь делает меня слабой.

Что это? Колыбель качнулась и теперь я вижу, что она пуста. Что в ней такое? Что это? Трава? Ай! Жжется. А это? Острое, колючее. Тут нет живого… Тут есть живой…

Крошидуб – кряжистый, испытанный в боях мечник – невольно дернулся, когда призрак, вошедший в дом по тоненькому лучу лунного света, отпил молоко с полынью, задергался и опрокинул тут же разбившуюся вдребезги крынку. Случайно задетая воином колыбель качнулась, заставляя ночницу перевести взгляд на неё. Призрак сунул руку в люльку и начал подрагивать, медленно поднимая голову. Взгляды воина и полуночницы встретились.

– Н-на!

Детина не медлил ни мгновения. Выверенный, отточенный на занятиях и в пограничных схватках удар должен был разрубить полупрозрачную женщину на две части. Но меч рассек пустоту. Крошедуб, не глядя, размашистым движением, словно на посеве, сыпанул солью, зажатой в вспотевшем кулаке, надеясь попасть в супостата. И тут же получил колкий удар в бок, споткнулся, ударяясь о злосчастную люльку, и упал в объятия призрака, оскалившего зубастую пасть. Когда клыки полуночницы уже были готовы вонзиться в плоть мечника, воин свободной рукой попытался схватить её и отшвырнуть от себя. Дитя ночи взвывал, задергавшись в конвульсиях, отбросила мечника, грохнувшегося на пол, едва не ударившись головой о лавку подле стены. Крошедуб понимал, что той соли, что оставалась на отсыревшей руке, было недостаточно, чтобы уничтожить вражину. Мечник с трудом поднялся, зажимая соляной рукой кровоточащий бок, и, собрав все силы в кулак, вонзил клинок в полупрозрачное тело. Призрак дико завопил, в очередной раз отшвырнув живого от себя. Цепляясь за явь, воин видел, что извивающийся враг исчезает на глазах, но его очи сомкнулись раньше, чем ночница окончательно истаяла.

Во всех домах, отмеченных красным, раздался вой, сменяемый шумом боя. Как один, повскакивали из своих укрытий люди. Оставшиеся снаружи воины первыми кинулись на подмогу своим боевым побратимам. Остальной люд, следуя указаниям кудесника, перекрыл путь к схрону с детьми, на тот случай, если враг сумеет справиться с отрядом воеводы.

– Телеги ставьте, – принял на себя командование Невзор.

– Они им нипочем, – шепнул Сбыня, стараясь, чтобы его услышали только старейшины.

– Ведаю, но так сподручнее.

– Шире, шире раскладывайте чертополох, да чеснок. Соль заготовили? Да не в суму кладите, в кулаке держите, – Богуслав обходил наспех сооруженную стену из телег, корзин и всего, что успели в спешке заготовить.

Разгоревшийся, словно вспышка костра, бой постепенно стихал. Из одних домов выходили израненные, пошатывающиеся витязи, из других вылетали разъярённые призраки, двери третьих так и остались закрытыми, и что случилось там, выяснить сейчас не представлялось возможным.

– Все ко мне! – Яробуд, пошатываясь, шел от одного из домов, помогая плестись израненному вою.

Воины, следуя приказу воеводы, начали стягиваться к своему предводителю, становясь неподалеку от телег.

– Боги нас покинули! – поседевшая, осунувшаяся баба шла меж домами, не обращая внимания на оборачивающихся на её крик призраков. Она сейчас сама больше походила на призрак, нежели на человека.

– Молчи, дура! – кудесник поднялся на телегу. – Богам самим ведомо: когда прийти на выручку, а когда дать своим чадам самостоятельно разобраться с напастью.

Она не слышала его, продолжая причитать:

– Почему мою Вараксушку не взяли?

Обойдя стороной телеги, она кинулась к амбару, под полу которого были схоронены дети с мамками.

– Куда ты, глупая? Всех погубишь! – крикнул ей вслед Богуслав. Но было уже поздно.

– Пустите, пустите нас! – бьющаяся в истерике жена Ждана с остервенением колотила в запертую на засов дверь.

Полуночницы учуяли наконец слабый аромат Силы, затаённой где-то в недрах большого здания. Обернувшись совами и летучими мышами, они вмиг долетели до амбара и пробили соломенную крышу своими телами.

– Скорее туда! – поднял свой посох Мыслимир.