Девятая квартира в антресолях - 2

– Какая умница Ваша Нина! – Борцов прижался щекой к ее макушке. – Как она поживает?

– Ох! – вздохнула Лиза. – Я так за нее волнуюсь!

***

Она стояла на самом краешке обрыва. Какой-то камень выскользнул из-под ноги и сорвался вниз, полетел, задевая другие камни и стряхивая за собой тонкие струйки песка. Она смотрела на редкие кустики, былинки и пучки мятлика, припорошенные нынче снегом и не чувствовала ничего, кроме щемящей тоски и перемешанной с ней озлобленности. Как крепко проросли тонюсенькие корешки этой травы – не сковырнешь, не скинешь! Сцепились они друг с другом, и держатся за этот утес, растут себе из года в год, невзрачные, но такие живучие. Думала еще, а не с этого ли высокого берега совершила свой «полет» Катерина? И сколько грешных душ на всем своем длинном пути приняла Волга, чуть виднеющаяся сейчас там, внизу? Лида Оленина теперь часто приходила сюда. Дома сидеть было невыносимо.

Все обошлось и раз, и два. Она жила всю осень, абсолютно не задумываясь над будущим, просто ждала его, потом радовалась тихому стуку в стекло, потом снова ждала. И была так счастлива, как, наверно, никогда уж не сможет больше. Всю свою жизненную радость израсходовала она за одну осень! Лида горестно усмехнулась. Один раз Хохлов ушел, как всегда, с рассветом, да больше и не вернулся. Пропал. Никто из товарищей ничего не мог сказать о его месте нахождения, лишь уверенно говорили, что от жандармов он ушел. Точно ушел! Иначе бы дал знать из любой тюрьмы. Вернется! Он такой!

Но проходил еще один день, потом еще один, неделя, месяц. С наступлением холодов Лида заметила изменения, которые стали происходить с ее телом. Во-первых, не пришли ее обычные дни, и она никак не могла припомнить, были ли они в прошлом месяце. Потом стало больно тянуть в пояснице, а по утрам страшно мутить – до тошноты и невозможности проглотить ни кусочка еды. Выждав еще немного, Лида наскребла денег, сэкономила на покупках, чтобы не говорить ни о чем матери, и отправилась к слободской бабке. Та все ее опасения полностью подтвердила.

– Летние детки крепенькие! Солнышком напоенные. Еще до осени родишь, я тебе говорю, такая вот радость тебе будет.

Лида радости никакой не чувствовала, но и делать радикальные шаги не была готова, да бабка ей и не предлагала – первенец же. Ну и, конечно, деньги для того нужны были вовсе другие. Лида ушла от бабки, ничего не решив, и каждый день становился теперь для нее пыткой. Пока не видно, а когда узнает мать? Соседи заметят? Жильцы? Да и это опасение было каким-то не главным, расплывчатым. Главным было то, что он не вернулся. Не пришел к ней, не дал весточки. А она даже не может открыто искать его, тосковать, печалиться. Не выбрал он Лиду изо всех, не сказал об этом – ей, людям, всему божьему свету. Ох, тоска!

И теперь при любой возможности, Лида уходила из дома, долго слонялась по городу, гоняла по кругу одни и те же мысли, а потом ноги сами приводили ее сюда. К обрыву.

***

Клим прижился на бутырках у брата станционного смотрителя. Тот тоже был женат, супруга его вела хозяйство, верней – руководила целым гуртом баб и мужиков, что вечно суетились в доме и на дворе. Жили при заведении и две «девицы», о которых предупреждал Клима хозяин почтовой станции. Но, когда наезжали гости, Клим старался не высовываться и сидел у себя в комнатушке, а в остальные дни, когда девки были не хмельные, то вели себя скромно, так, что сразу даже и не догадаешься об их ремесле. Иногда и по хозяйству помогали – не скучать же, сложа руки.

Девиц звали Манька и Танька. Хозяйка тутошняя вместе с мужем были людьми нрава азартного да веселого. Любила хозяйка, когда гости привозили с собой цыган. Страсть как любила песни – и сама могла выводить, но больше ей по нраву было слушать. Танька и Манька иногда весь вечер голосили ей в угоду – у Маньки срывался голос на верхних нотах, а Танька вообще в них попадала редко, зато голосину имела силищи неимоверной. Так и развлекались. Климу жилось тут спокойно.

Приняли его по рекомендации брата благосклонно. Работой грубой не загружали – и так есть, кому мешки ворочать. Хозяин был мужик смекалистый да приметливый – сильные стороны каждого видел насквозь, как и слабости, и пороки. Клима пристроил к закупкам да к доставке товаров. Так что Неволин частенько наезжал в соседние городки и селения, пару раз бывал и в Нижнем Новгороде. В свой район не заезжал, в дом не заходил – делал быстренько дела и возвращался обратно. Хозяин был им доволен, да все вздыхал и мечтал о расширении хозяйства.

– Надобноть момент поймать подходящий, Клим Валерианович, – поучал он нового работника. – Вот выставочный год – самое то было, не успел я! А так – привыкли бы, да потом других за собой привели, да чаще к нам наезжать бы стали. Вот оно и прибыльно-то да вольготно. Засадили бы земельки поболее, домишек еще поднастроили. Но это мне тогда непременно помощника надо!

Когда в воздухе закружились белые мухи, Клим принял решение. Он «выбрал момент», когда хозяин был в благодушном расположении духа и предложил ему свое участие.