Девятая квартира в антресолях - 2

Когда больная первый раз заговорила с ним, тихо спросив: «Где я?», он моментально вспомнил этот глубокий грудной голос. Вспомнил яркий летний день, пикник заводчика Мимозова, концерт в сумерках. И как он подыгрывал на гитарке, а этот голос пел необычайной красоты романсы.

– Танечка, Вы? – ужаснулся Неволин. – Татьяна Осиповна?

Таня не признала его, он это понял, но в ее глазах заметался такой испуг, что она попыталась отмахнуться от него, потом прикрыла лицо ладонью и тут же провалилась обратно, в бессознательное состояние.

– А документиков-то при ней не оказалось, – рассуждал за ужином хозяин. – Как бы вызнать, кто такая? Может родственники объявились бы, а? Не век же ее тут держать?

– Придет в себя – сама скажет, – Клим не поднимал глаз от тарелки.

– Ну и добре, – согласно кивнул хозяин. – Подождем.

***

Лев Александрович прибыл в Москву окрыленный, но и, одновременно с тем определяя в себе некое новое для него состояние – спокойную уверенность в том, что теперь все будет хорошо, совершенно лишенную прежних восторгов и привычных неистовств. Он даже подумал про себя: «Не возраст ли дает о себе знать подобным успокоением?» Хотя, возможно, это были последствия Февроньиных наущений и его киевских экспериментов над усмирением собственных душевных порывов. Но нет! Лев Александрович вовсе не чувствовал апатии или упадка сил, приходящих с жизненной усталостью. Нет, наоборот! Он готов был взяться за строительство своего дома, трезво оценивал возможности, понимая, что без постоянного источника дохода он это дело не вытянет – надо же было еще и на что-то жить. Но и откладывать уже не хотелось, пришел здоровый азарт нового начинания, придавало уверенности в успехе такое полное к нему доверие Лизы и ее отца, благословление Февроньи.

Приняв решение, Борцов заметил, что как будто ему все вокруг стало сопутствовать и помогать в его деле, так складывались обстоятельства. Например, однажды в собрании он встретил помощника Мамонтова, который прошлым летом демонстрировал Нине и Лизе «вечную невесту».

– Ну, здравствуй, Лева! – приветствовал тот давнишнего знакомца. – Смотрю, теперь многие наши в Москве собираться стали, не тебя первого вижу. В гостях или надолго?

– Хотелось бы думать, что надолго, Володя, – улыбнулся Лев Александрович. – У меня планы, связанные с этим городом нынче.

– Если не секрет, какие? Ты же вроде не суеверен? Тьфу-тьфу-тьфу.

Приятели рассмеялись.

– Да вот собственный доходный дом затеял. Уж и проект закончил. Приступаю к закладке на днях.

– Ну, это дело, так дело! Молодца! Мы, знаешь ли, тоже не лыком шиты! Тоже затеваем тут… Тебе скажу, ты не глазливый, – прищурился Владимир. – Тем более, что, можно сказать, ты-то и дал отправного нашему нынешнему начинанию.

– Я? – удивился Лева. – Да я и в Москве-то сколь лет уже не был. Ты ничего не путаешь, друг мой?

– Нет, Лева, не путаю! С памятью у меня, слава Богу, пока… – Владимир погрозил кому-то, махнув в воздухе пальцем. – Ты вот помнишь? На всероссийской выставке? А? Принцесса Греза, на фасаде здания… Ну-ну-ну, вспоминай!

– И что? Неужто, пришлось?

– Пришлось, Лева! Пришлось! Керамический заводик у Бутырской заставы организуем. Приходи, будешь первым клиентом! Изразцы, мозаика – что угодно. Только наладим производство, с красителями поиграем, яркости цветов добьемся – и приходи!

– А ведь и приду, Володя, – задумался Лев Иванович. – При моем новом видении особняка, где серый грубый гранит будет оттягивать на себя знатную долю внимания, как раз не покраска стен! Не штукатурка! Керамическая плитка в самый раз будет.

– Ну, так милости просим! Есть уже задумка по оттенку? Или с сюжетом видится?

– Нет-нет. Мелкая плитка, так, чтобы даже не сразу понятно было что это, чтобы ровный тон глазу давала. Но, Володя! Московские закаты, разница освещения зимой и в другие сезоны, солнце и хмурость… Мне надо, чтобы при любой погоде она давала общее теплое впечатление, так что давай так – основная часть песочного и золотистого, но сделай еще и партии потемней тоном, можно вплоть до лиловых. Я тебе набросаю, завезу вместе с просчетами. Ах, как это мы удачно свиделись!

Неделей позже Лева навестил Антона. Тот с другом встречался часто после воцарения того в городе, поэтому даже немного удивился этому визиту. Лева нашел его на фабрике.

– Что-то срочное, друг? – озабоченно спросил он.

– Да как сказать… Сведи меня с батюшкой, будь добр.

– А! Значит по делу? Ну, тогда я спокоен. Но, Лева, можешь ли и мне рассказать? Я ведь многое теперь сам решаю. Особенно, если ты про нижегородский филиал узнать желаешь.

– Да, как раз, про московский, дружище. Я, Антуан, пришел к вам на работу наниматься. Найдете ли для меня дельце?

– Дельце, для тебя? – Шульц был озадачен. – Да мы вроде не строимся, Лева. Ты бы знал первым.

– Ты не понял меня. Я ищу постоянную службу, Антон. Вот, например, у вас с отцом на фабрике. Я, насколько ты помнишь, не только архитектор, но еще и рисовальщик неплохой, и краснодеревщик, и декоратор. Вот и спрашиваю, есть ли что?

– Лева! Лева! – Антон всплеснул руками. – С твоих-то высот! Да как же это?