Девятая Парковая Авеню (СИ)

— Я не сопротивлялся. Не сумел… моей воли не хватило даже на то, чтобы отвести от тебя глаза, в самый первый раз. И во все последующие. Каждое твоё мимолётное движение, взгляд или слово я ловил и пытался запомнить. Я коллекционировал твои улыбки. Каждая из них, как снежный кристалл, была неповторима. И я сходил с ума по твоим мимолётным прикосновениям. Их было крайне мало. Но каждое заставляло мою плоть неистовствовать. Больше всего на свете при наших встречах, как это ни глупо осознавать, я ожидал момента расставания: драгоценной секунды, когда смогу прижаться губами к твоей щеке. На мгновение ощутить вкус твоей чуть сладковатой кожи, пахнущей, как мне каждый раз мерещилось, этиловым эфиром или эфирным амфетамином, которым я баловался в юности. Ты неземное существо. Твоё имя…

— Мое имя ничего не значит. И сейчас меня интересует лишь одно. Ты смиришься?

— Постараюсь. Выбора у меня всё равно нет. Называю причины, в порядке убывания значения, которые помогут мне в этом: ты меня не любишь и вряд ли хотел когда-либо близости; наша связь — опасная глупость и ненужная авантюра, я тебе в отцы гожусь; у моих желаний нет будущего, я твой крёстный. Ещё я слишком стар. И я твой начальник.

— М-м… интересно. А что ты подразумеваешь под старостью?

— Мне сорок восемь лет. Хотя на вид, конечно, больше.

— Ничего подобного! Если бы не хмурился так часто, выглядел бы вообще идеально. Согласен, что ты похож на моего заботливого папашу. И на Клинта Иствуда…

— Враньё! Впрочем, я поверю чему угодно, что вымолвят твои распутные губы. Однако мне никак не удаётся спросить у тебя то, ради чего я приехал в больницу.

— Ну, так спрашивай сейчас, — сердце болезненно сжалось.

— Энджи, кто в тебя стрелял? И почему? И как всё, что произошло в твоём доме, вообще могло произойти? Ты киллер. Не в тебя стреляют. А ты стреляешь. Объяснишь?

«Вот и настал момент великой лжи во имя любви».

Утконосый миокард, между прочим, не спрашивали! Сиди тихо. Надо хоть немного подумать.

— Я не знаю, кто это был. Его лица я не увидел.

— Странно. Очень странно. А ты хоть помнишь, где тебя чуть не убили?

— В спальне.

— Ого! Преступник так далеко забрался в твой дом? Система сигнализации не сработала, что ли?

— Всё было в норме, Шеп. Охранная система не сбоила.

— Так что же, он незаметно в открытое окно влез?

— Ну откуда я могу это знать? Он ухитрился войти в дом, и с этим просто нужно посчитаться.

— Значит, теперь любой придурок может додуматься, как ворваться и убить тебя?!

— Нет, чёрт подери! Никто не сможет незамеченным проникнуть в мою мрачную нору!

— Во-от, верно… и я знаю это не хуже тебя. А потому — ты не хочешь перестать завираться и по-честному всё это объяснить?

— Если бы и хотел, то не могу. А я и не хочу, и не могу.

— То есть хочешь, чтобы я сам сказал, — Шеп прищурился. — Ты ведь знаешь стрелявшего человека. Он беспрепятственно вошёл к тебе, потому что был приглашён, не правда ли?

— Отстань. Это не твоё дело.

— Хм… — благостное выражение его лица внезапно стало злым и ревнивым, — это твой любовник, да? Это с ним у тебя целую неделю до покушения были проблемы? Проблемы, закончившиеся столь плачевно?

— Да! Именно так! — я ухватился за нелепое предположение Шепа, как утопающий за соломинку. — Я поссорился с любовником, он изменяет мне с каким-то грязным выродком, полмесяца назад я даже застал их в собственной постели. А в тот день он опять… принялся за своё. Я не на шутку разъярился, слово за слово… и выхватил пистолет. В завязавшейся борьбе он отобрал его у меня и выстрелил. Но пальнул все же случайно.

— Не могу представить, чтобы кто-то мог променять тебя на «грязного выродка». Твой любовник стоит на учёте у психиатра? И потом… как ты можешь быть уверен, что на спусковой крючок он нажал случайно, если…

— Учитывая, что целился он в мою голову, а попал в грудь, то да, Шеп, случайно.

— В таком случае он просто мазила.

— А ты уверен, что промазал бы с расстояния… — я оробел, — вплотную. Короче, ну… мы сидели в обнимку, тесно прижавшись друг к другу. И я дал ему свой злополучный пистолет…

— Значит, драки на самом деле не было?

— Была перед этим! А потом мы сидели, обнявшись, и смотрели друг другу в глаза. Это был конец. И выстрел.

— Час от часу не легче. Это что, такие новые извращённые ролевые игры?

— Нет, это было наше расставание. На веки вечные.

— Веки вечные, говоришь? Верится с трудом… так что, между вами всё кончено?

— Да, — я закрыл глаза, плотно сжав веки, но две упрямые слезы вытекли всё равно. Тело Шеппарда рядом страшно напряглось.

— Ты любишь его?

— Сам-то как думаешь?

— Почему он ушёл? Впрочем, это не моё дело, извини.

— Верно подмечено, не твоё. Допрос окончен?

— Не совсем. Как его зовут?

— Зачем тебе это?

— На него тоже объявлена охота.

— Почему?! Какого хрена?!

— Но он же едва не отправил тебя в… рай! Я сразу же объявил в розыск твоего неудавшегося убийцу. Стрелять в него без предупреждения уже, конечно, не будут, раз он очень тебе дорог… Но поймать и надрать ему задницу я, безусловно, обязан. Ради тебя, моего маленького крестника.