Девятая Парковая Авеню (СИ)

Я сбросил с себя одеяло, сладко потянулся и глянул на наручные часы: ничего не видать, поскольку шторы я, как обычно, задёрнул, и в комнате темень — глаза выколи. А прибалдевший визитёр, на секунду лишившийся дара речи от моего чистосердечного признания, заорал:

— Значит, впервые видишь? Сволочь! Я тебе разрешал пить до выступления? Я тебе разрешал баловаться дурью до выступления?! Я тебе разрешал трахаться до выступления?! Кто тебя напоил, мерзавец, на кого в этот раз свалишь всю вину, а?

— Послушайте, мистер, не брызгайтесь слюной. Я вас не знаю, ну вот вообще, никак, полный аут. Вы, по-моему, номером ошиблись, а скорее всего, как я подозреваю, отелем. Идите в коридор, отдышитесь…

— Он ещё меня успокаивать смеет… дрянь! Ну-ка подымайся, обломок слоновьего бивня! — злющая-презлющая жилетка бесцеремонно поволокла меня с кровати к окну, в порыве ярости оборвала все шторы и встряхнула. — И не мечтай ко мне потом приползать и вымаливать прощение! Смотри мне в глаза, алкаш недотраханный, и говори: кто я?!

Я безразлично пожал плечами и сунулся в окно. Моё отмороженное поведение объясняется не испугом, а зверским желанием ещё поспать. Я еле глаза разлепил. Мужик зарычал, вторично встряхнул меня, будто хотел желудок вывернуть наизнанку, и потянул за волосы, заставляя поднять голову. Я нехотя повиновался и встретился с его взглядом.

— Мать мою через жопу! — жилетка затряслась, выронила меня из немеющих рук и сразу же бросилась ловить. Поймать успела до того, как я треснулся головой об пол, лихорадочно подхватила на руки и унесла обратно на кровать. Укладывая меня в наиболее удобной позе и поправляя подушку, визитёр пытался что-то сказать, но язык ему не повиновался. Наконец он резко задохнулся, сжимая в обеих руках мои ладони, и громко истерично расхохотался.

*

Полчаса спустя.

— Ну хватит уже, господин Вестеринен, хорош ржать, у вас слёзы без удержу текут от смеха. Объясните мне, наконец, что происходит.

— Ки… Кирсти. Он пропал. Исчез ут… господи, что с моим языком! Утром. Его до сих пор не могут нигде разыскать, — Сеппо выдал последний нервный смешок и вытер глаза. — А портье отеля, сдавший смену, случайно встретил моих людей на улице. Ну и признался им, что видел человека, очень похожего на Кирсти. Сказал, куда вас поселили. Я сразу и примчался. А вы… а ты… — он захохотал с новой силой, из глаз снова показались слёзы.

Скорчив недовольное лицо, я ещё минуту выдерживал этот хриплый смех, потом надавал менеджеру группы по морде и, как ни странно, успокоил его. Посидев в угрюмом молчании, Сеппо внезапно встал с кровати и подошёл к креслу, в котором я сидел:

— Как вас зовут?

— Ангел.

— Дурацкий вопрос был, однако, — он принуждённо улыбнулся. — Я хотел бы попросить прощения. Ангел, простите меня. Я никогда в жизни… вообще не мог предположить, что где-то существует человек, похожий на Кристиана. И ярче, привлекательнее, дьявольски красивее и соблазнительнее его, во много раз. Это, конечно, очень нагло и вызывающе звучит. Но я за словом в карман никогда не лезу.

— Да будет вам, Сеппо. Не вините себя, в такой темени обознаться мог любой. Тем более что голос у меня почти такой же прокуренный и низкий, как у него, — я достал сигаретку и бросил ему пачку.

Сеппо невесело рассмеялся, повертел маленькую коробочку в руках и задумчиво произнес:

— Мальборо, легкие… голос… вы умеете петь?

— И не надейтесь. Даже думать о таком не смейте! Петь вместо Кирсти я не стану.

— А если бы к вашей голове приставили пистолет?

— Но он ведь не приставлен.

— К моей приставлен! Ангел… — он снова выдрал клок седеющих волос. Я задержал взгляд в его тёмных просящих глазах. Вздохнул.

— Да. Я немного пою. Без ложной скромности, вживую пою сносно, церковно-приходской хор не опозорил бы. Только, повторяю, спасать ваш концерт в «Тавастии» не хочу.

— Откуда вы знаете о выступлении?

— Я приглашён.

— Кем?

— Да тут… местный ваш какой-то рокер пригласил. Алекси.

— Алекси?! — Сеппо нахмурился. — Впрочем, мало ли. Знаю я одного подонка Алекси, но сколько еще в Хельсинки людей с таким именем живёт. Я лично, например, знаю четверых Кирсти, правда, фамилию «Лайт» из них носит всего один. Тот, который имел сегодня наглость провалиться сквозь землю.

— А может, его похитили?

— Ха, похитили! — Сеппо фыркнул. — Да кому, кроме меня, нужен этот вечно пьяный олух?

— Фанатам, — робко предложил я.

— Ага, конечно. Уточняю — фанаткам. Им бы всем переспать с ним, а творчество, музыка, он сам в реале, какой он есть — до одного места. Как раз до того самого места, которое они подставят Кирсти, чтобы он их отымел.

— Знаете, мистер Вестеринен, вы только что весьма метко изобразили также и мою проблему, беду всей моей жизни.

— Ах да! Я забыл, простите… — он смутился и начал осматривать мою полуголую фигурку. — Конечно, в каком-то смысле вы благодарите Бога, что не пошли работать в кино или музыкальную индустрию. Вас бы там сожрали с потрохами, не подавившись. С другой стороны, вы были бы знаменитее Кристиана, знамениты на весь мир. С вашей внешностью…