Девятая Парковая Авеню (СИ)

Для начала меня, конечно же, оглушило. Без понятия, кто наяривал на сцене, но кто-то старался так, что у меня сразу же заложило уши.

— Кто сейчас выступает? — прокричал я Алекси в лицо, едва слыша собственный голос.

— Это Cyclops, ты, наверное, не знаешь…

— Наоборот! Я обожаю Юрки, но эту песню не помню!

— Это “Lost girls”, далеко не в самом лучшем исполнении. Узнаёшь?

— С трудом, однако же. Я воображал, что Юрки вживую ТАК не фальшивит… а ты что, их слушаешь?

— Да нет, я помесь готики с рок-н-роллом вообще не воспринимаю и не люблю. Но мы все тут друг друга волей-неволей знаем. Город маленький, всё равно что деревня, а групп много, это не то что в твоём родном мегаполисе…

— Должен заметить, ни одну американскую банду, кроме мятежной Ассамблеи мёртвых звёзд^1, я не жалую и вообще всегда всем сердцем нахожусь в Финляндии, с Кирсти…

— Так ты что, обожаешь его?! — воскликнул Алекси с таким разочарованием в голосе, что в голове у меня невольно возникли кое-какие подозрения, о которых я пока предпочёл умолчать.

Искушающе улыбнулся:

— Есть немного. А скоро «Одноглаз» закончит действовать на нервы?

— Это их последняя. Пошли, что ли, поближе к сцене…

— Хочешь, чтобы у меня барабанные перепонки лопнули?!

— Не волнуйся, я их тебе сберегу, — с этими словами Алекси встал позади меня, крепко прижал ладони к моим ушам и повёл, точнее, потащил сквозь плотную массу орущих и дёргающихся в такт музыке людей.

— Ура, конфетка пришла! — завопил не своим голосом Хенкка Блэксмит и бросился меня тискать. Его тут же оттеснили две какие-то почти голые девчонки (на вид по девяносто кило каждая, если мне не изменяет память и глазомер), несколько секунд пытавшиеся меня разорвать с противоположных сторон. Им бы это удалось, если бы не Алекси, без обиняков ударивший каждую в необъятный бюст, а затем схвативший меня в объятья.

— Ты цел, лапси?

— И даже невредим… — шёпотом отозвался я, забыв, что меня не слышно, но по облегчённому лицу Риппера понял, что он разобрал ответ по артикуляции рта. — Чего это они, совсем двинулись?

— Нет, просто приняли тебя за Кирсти, что, вообще-то, неудивительно! Я сам тебя с ним поначалу спутал, — поколебавшись, Алекси закинул меня к себе на плечо, скрыв от любопытных глаз моё лицо, и продолжил проталкиваться к сцене, защищаемый с тыла своей бандой алкомальчиков.

Тем временем Cyclops наконец-то затихли, откланялись и вроде как собрались уходить. Алекси как раз поставил меня на землю, я выпрямился и заметил, что напротив меня стоит мужчина в чёрной коже, широкополой шляпе и тёмных очках.

— Юрки?.. — несмело предположил я и посмотрел на сцену — там уже никого не было.

Мужчина, незаметно спустившийся на танцпол, кивнул и произнёс, словно размышляя вслух:

— Я и не знал, что у Кристиана есть взрослый сын. А может, ты его племянник?

— Я бы с радостью… — пролепетал я и запнулся. — А что, сильно похож?

— Мало того, что похож, — ответил Юрки, вплотную приближаясь ко мне, — так ещё и обладаешь тем, чем Кирсти владеет или владел далеко не всегда. Черты твоего лица… и глаза… всё это слишком странно. Он ничего мне не говорил…

Я молчал, заинтригованный его словами до крайности, и просто ждал продолжения. Юрки резко вышел из задумчивости и протянул мне руку:

— Пойдем, юноша. Есть серьёзный разговор.

*

— Устраивайся, — вокалист Cyclops указал мне на маленький диван у стены в комнатушке, непосредственно примыкавшей к сцене, а сам сел почему-то на пол и обнял меня за ноги.

— Юрки, я не…

— Да, ты пока ни черта не понимаешь, но расслабься и ни о чём не беспокойся. Милый, скажи… что ты знаешь о Кристиане Вильями Лайте?

— То же, что и все. Родился, вырос… не более того, что он предпочитает говорить перед прессой и видеокамерами. И то, что я сам для себя решил, исходя из музыки и текстов его песен.

— И что ты о нём думаешь?