Девятая Парковая Авеню (СИ)

модернизированная под меня дамская «беретта», наименьший калибр. Обалденная вещица! Вот два самых маленьких «Смит энд Вессона» без глушителей. Глушители в другом кармане…

(«Игноришь меня, да? Ну посмотрим, каким боком тебе вылезет эта наглая ухмылка…»)

И вот мой любимый пистолет, сконструированный для меня боссом и названный моим именем. В «эйнджеле» платиновый корпус, он очень маленький и для своих размеров тяжёлый, но мне это как раз и нравится. Удобно лежит в руке. Большая дальность выстрела, правда, требует очень точного прицела, потому меня сразу же снабдили… вот этим электронно-оптическим шедевром, — я сдвинул за правым ухом мелкий рычажок на крошечном чипе, и на правый глаз мне опустился экранчик 9х9 мм. Прозрачный провод, на котором он крепился, был почти не заметен на фоне волос. — Я пришёл в полной экипировке неспроста, у меня в Хельсинки дело. А лицензия на всё это оружие официально выписана моей корпорацией.

Сеппо ещё в середине пояснений лишился дара речи, а Кирсти выдал, почти не дыша:

— Ты… киллер?

— Я влюблённый киллер. Отойди, — блеснула простая и страшно гениальная мысль. Прикинув высоту (около полтора метра), я без разбега сделал сальто и вскочил на сцену. Подманивая к себе Криса взглядом, развернулся лицом к залу и вытянул пистолет. Почти незаметное движение тазом, и вот, обожаемый зелёноглазый курильщик обнимается, безобразно вжимаясь в меня сзади и запустив блудливые руки прогуляться в мои джинсы в районе ширинки. Мне всё равно, что это дико, гадко и непристойно и происходит на глазах у всех зрителей. Они пьяны, обезумели к четвёртому часу музыкального угара и только рады происходящему на сцене. Главное, что я закрыл Кристиана собой, а теперь нарушу своё яростное обещание, данное Сеппо, беря в руки микрофон. Последний припев “Play dead”… надеюсь, у меня получится. И тяжёлое прерывистое дыхание Лайта как нельзя лучше поможет концентрации: всё-таки с надрывом петь его песню, одновременно разыскивая в толпе Алекси и целясь в него — дело не для неженки с голубыми перышками в заднице. Или я не прав, и ангелы не такие?

*

…Уф, всё удалось блестяще. В начале композиции “Vampire freak”, замыкавшей концерт, я заметил Риппера во втором ряду и ранил выстрелом в шею. Он свалился парализованный: полагаю, я повредил ему спинномозговой канал. Но пусть радуется, что жив остался. Надеюсь, ему шустро вызвали «скорую» и она приедет до того, как он испустит последний дух.

Едва Сеппо кивнул, давая понять, что можно смываться, я влился обратно в зал, пробился к психу и с трудом отнял свой пистолет: его рука оцепенела, сжавшись вокруг приклада. После чего меня немедленно сгребли в охапку и доставили в небезызвестную комнатёнку за сценой.

Я не успел сообразить, в чём подвох. За спиной щёлкнул замок, а рослый амбал, который меня притащил, забросил моё изрядно уставшее тело на диван, прямиком в объятья обнажённого Кирсти.

Комментарий к 20. Голая правда по имени Кирсти

^1 Ангел имеет в виду industrial-metal группу Deadstar Assembly.

========== 21. И голая ложь по имени… ==========

****** Часть 4 — D.E.A.D. ******

(Destroy Enforce of Absolute Darkness — Разрушительная Сила Абсолютной Тьмы)

— Бэби, как ты любишь это делать? — огонь его глаз мгновенно расплавил меня, заставив растечься маслом и сползти по кожаной обивке дивана. Но вместе с тем меня кое-что взбесило. Что-то, похожее на низменную бесконтрольность Максимилиана, как будто Кристиан все время усмирял зверя внутри себя, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на меня и не растерзать. С болью… кровью и кишками. Упиваясь своим садизмом. Крис… неужели ты и правда… тоже? Из-за грёбаных веществ, которые я выделяю всей кожей, пора уже посмотреть правде в глаза и назвать их феромонами. Я как мишень с огромной красной меткой на лбу… в мире бесшабашных охотников за сладеньким.

Дело дрянь. Его горящее от похоти тело не станет считаться с моим. Он просто изнасилует меня сейчас, как это делало всё остальное алчное зверьё до него. Изнасилует. Если только я не…

— Кирсти, я не хочу, — фраза маленькой льдинкой взлетела в воздух и больно обожгла его лицо.

Я не сделал ни попытки вырваться из объятий, ни уклониться от грязных поцелуев, вообще… даже не шевельнулся. Всего лишь сказал. А он, не мигая, смотрел на меня невозможными глазами, в которых показались слёзы, пухлые губы дрожали и не могли вымолвить ни слова от сильнейшей обиды. Не могли сказать, как оплевал я его своим отказом. Потом он меня отпустил.

— Терри, возьми ключ, — его низкий голос умер.

Телохранитель послушался и распахнул настежь дверь из комнаты. Лайт толкнул меня к ней:

— Иди…

Мука, прозвучавшая в этом приказе, заставила меня вздрогнуть. Пройдя к выходу несколько шагов на негнущихся ногах, я обернулся: