Девятая рота. Факультет специальной разведки Рязанского училища ВДВ

Осела пыль, стихла беспорядочная стрельба. Группа по-прежнему не выдавала себя. В таких обстоятельствах это было главное преимущество, и особым чутьем Валентин решил, что этого на данный момент нельзя было лишаться. Тем более что до прибытия вертолетов оставалось около пятидесяти минут.

Душманы, по-видимому, подумали, что попали на случайное минное поле. Один из них поднялся и чуть продвинулся вперед с целью разведать дорогу. Вдруг он увидел гранату возле колышка и дал команду остальным собратьям замереть. Те немедленно выполнили команду, а бородач принялся тщательно прощупывать грунт пальцами, очевидно в поисках мины-ловушки.

Ганчук время от времени поглядывая на часы, внимательно наблюдал за происходящим. Вдруг из ущелья появились несколько душманов, а следом вьючный верблюд, потом еще один в сопровождении бородачей, еще и еще…

Командир начал было считать их, но потом перестал. Караван полностью вывернул из ущелья и остановился, вероятно, получив команду от головной группы, которая сейчас пыталась определиться с несуществующим минным заграждением.

Кто-то из бойцов удивленно охнул, а Ганчук шепотом произнес: «Человек сто или сто двадцать, не считая вьючных. – Помолчал и спросил, ни к кому не обращаясь: – Что будем делать?» Пропускать такое было нельзя, но и силы были чересчур неравными.

Верблюды стояли, переминаясь с ноги на ногу, «духи» тоже нетерпеливо посматривали вперед, пытаясь определить причину заминки. Валентин опять посмотрел на часы: теперь уже с минуту на минуту должны были прилететь «вертушки», и он решил рискнуть. По всей видимости, первый небольшой караван был отвлекающим, а теперь в силу случайных обстоятельств подошел основной.

«К бою!» – скомандовал командир, распределил цели и громко произнес: «Огонь!» Первый же выстрел РПГ-18 попал в емкость с горючим, которая была закреплена на одном из верблюдов. Полыхнул взрыв, потоки невидимого, но слышного свинца срезали врасплох бородатых. Завязалась перестрелка. Вьючные шарахались из стороны в сторону и наконец падали под пулями разведчиков. Духи укрывались за их трупами и ожесточенно вели ответный огонь. Бой достиг своего апогея, и в этот момент послышался гул приближающихся «вертушек».

Командир сразу связался с ними, скорректировал местоположение группы относительно противника, и летчики незамедлительно начали свою боевую работу. С шипеньем и свистом с консолей срывались НУРС-ы и достигали своей цели, превращая мандех в мешанину мяса и камней.

Скоро все было кончено. Командир группы старший лейтенант Ганчук рискнул и выиграл. Пилоты не подвели и прибыли точно в срок. При схожих обстоятельствах погиб Олег Онищук – тогда в силу разных обстоятельств помощь опоздала.

На тот момент это оказался едва ли не крупнейший караван. За этот бой Валентина намеревались представить к высокой награде, вплоть до присвоения звания Героя Советского Союза, но ввиду сложившихся вокруг него обстоятельств отрицательного свойства, о которых я бы не хотел говорить без согласия главного действующего лица, ограничились орденом Красной Звезды. В дальнейшем Валентин еще получил очередное звание капитана досрочно.

Эпизод изложен при помощи моей фантазии, но со слов Валентина Ганчука, рассказанного им в 1985 году. В деталях возможны расхождения с действительностью, но не более того.

Глава 3. Карантин. Начало

Рязанская область, берег реки Окив районе Кузьминское – Константиново

Я лежал на крутом косогоре и мечтательно смотрел в голубое небо, представляя себя парящим под куполом парашюта. Вокруг открывалась необъятная взглядом ширь. Передо мной извивалась серая лента Оки, теряясь в безбрежных далях рязанских полей. Есенинские строки «…и рассыпалась мгла в беспредельную даль, с отягченной груди отгоняя печаль…» написаны именно об этих местах.

Несколько минут назад колонна автомобилей спустилась по извилистой дороге с крутого яра на околице села Кузьминское, молодое пополнение воздушно-десантного училища спешилось и теперь с наслаждением попа́дало на зеленую траву в ожидании парома, который только отчалил с противоположной стороны Оки.

Этот берег с небольшим деревянным причалом был едва ли не самым любимым местом курсантов всех времен и, уверен, остается таковым и теперь. Именно здесь можно было вольготно провести, если повезет, добрых полчаса в сладкой дреме и отдыхе, развалившись на траве в ожидании дощатого парома, а потом еще подышать свежим речным воздухом во время переезда через Оку. Страшным невезением считалось, если вдруг натужно тарахтящий катерок как раз подтаскивал утлое суденышко к этой стороне.

Наконец прозвучала команда «подъем», и еще не курсанты, но уже и не абитуриенты потянулись к бревенчатым подмосткам, где причаливал паром. Через пятнадцать минут мы уже сходили на противоположном берегу, и нас сразу же направляли к большой палатке. Таковых было растянуто несколько. Чуть дальше дымились походные кухни.