Девятая рота. Факультет специальной разведки Рязанского училища ВДВ

После этого два года провел в госпиталях, перенес двенадцать сложнейших операций. С декабря 2002 года А. Г. Фомин являлся военным комиссаром Тульской области.

В мае 2007 года вышел в отставку в звании генерал-майора. Работал в государственных организациях и общественных объединениях. С июня 2010 года возглавлял военный комиссариат Московской области.

(Информация взята из сети Интернет)

Третий курс… В нашем взводе началась череда свадеб. Женился Саня Зайков, потом Серега Федосенко. Все проходило по одному и тому же сценарию. Сначала роспись, потом пьянка с неофициального согласия ротного начальства. Старались обойтись без крупных залетов, ограничиваясь излиянием закуски после обильных возлияний спиртным. В особо тяжелых случаях гостя мирно доставляли в расположение, приводили в порядок, раздевали и укладывали спать.

Валька Ганчук изредка буянил, швыряя пустые бутылки, гантели и все, что попадет под руку по расположению. При этом он никого к себе не подпускал, удивительное дело – кроме меня. Я садился к нему на кровать, мы начинали беседовать, и Валюха постепенно засыпал.

Однако были и особо отличившиеся. Самым ярким героем оказался… ротный, старший лейтенант Анищенко. Несмотря на то, что случился проступок, отнюдь не красивший офицера, но у нас он вызвал двоякое чувство, потому что Александр Васильевич разом опустошил более чем полуторалитровую вазу для цветов, наполненную до краев водкой.

Ротный прибыл на квартиру, где происходило празднество, уже к концу. Поддатые курсанты радостно встретили его аплодисментами, освободили место, плеснули в стакан водки и отправили его от одного к другому до дорогого гостя. По пути долили стакан до краев, потом кто-то выбросил цветы из стоящей на столе вазы и еще подлил горячительного напитка. Таким образом, к тому времени, как ваза оказалась в руках у ротного, она была полна. Все ждали, что Александр Васильевич пойдет на попятную. Однако не тут-то было. «Конь» и здесь не оплошал – не моргнув глазом, он приложился к вазе и выдул, не отрываясь, все до капли. Нашему восхищению не было предела, ему аплодировали стоя, а потом ротного, правда, далеко не сразу, повело. Обошлись с ним также бережно, как со своим…

Глава 30. Отпуск. Война

Новый, 1979 год я вновь встретил в наряде. Только на этот раз дежурным по роте. Праздничный наряд всегда считался по праву неутомительным, поскольку ночью в роте был только ответственный офицер, старший лейтенант Невмержицкий, а днем и вовсе никого не было. В полной тишине время до обеда пролетело быстро, а там и смена не за горами.

На праздники и на выходные я редко заступал в наряды благодаря Валентину, который меня добровольно подменял, за что я ему до сих пор признателен. Но тогда вот случилось именно так.

Девятнадцатого января сего года случилась у меня свадьба, которая закончилась скандалом, и если бы не мой однокашник Коля Рудаков, все могло бы закончиться большими неприятностями для вашего покорного слуги.

Ко мне из Орла приехала моя невеста и родная сестра моего друга Саши Зайкова. Поселилась она в одном деревянном домишке буквально за забором училища, где уже снимала комнату супруга Рудакова. Как положено, перед регистрацией я написал рапорт, и мне предоставили краткосрочный отпуск на трое суток. Собственно, свадьбы как таковой не предполагалось, только официальная часть в ЗАГСе и скромные посиделки с участием Рудаковых, нескольких друзей с китайского отделения и брата Надежды. Ротному начальству я так и доложил, поэтому «Конь» даже не уточнил, где будет происходить оное событие.

После регистрации сели за стол, едва вместившись в маленькую комнатку с промерзшими углами. Костя Кожмяков уже в изрядном подпитии начал сетовать на «потерю лучшего друга» Его пытались отправить в казарму, но не получилось. Чуть позже пришли еще несколько человек, «только поздравить», и задержались на пару часов. Выпили все, что было, посовещались, сбегали еще и принесли десяток бутылок водки. Увольнительных, разумеется, не было, да и зачем? До забора было рукой подать. К этому времени первые, кто открывал празднество, уже упились. Пришлось их силами тех, кто держался на ногах, эвакуировать в казарму. Невменяемый Кожмяков уйти «с передовой» наотрез отказался. Пить он уже не мог, сидел на полу в коридорчике и рыдал, оплакивая «потерю» друга.