Девятая рота (сборник)

– Иван! Перед тем, как ты начнешь говорить, пожалуйста, немножко послушай меня. Мы – честные бизнесмены. Мы не украли твои деньги. Это – твои деньги, их можешь взять только ты, и никто другой. Если нет – они будут лежать в банке год, пять лет, сто лет.

Потом заговорил Скотт, Терри начал переводить. Иван стоял молча, раздувая ноздри, переводя глаза с одного на другого.

– То, что мы сделали, Иван, мы сделали только для твоей пользы. Если ты привезешь деньги в Россию, у тебя их заберет Советская власть, когда ты сойдешь с парохода. Мы не хотим это, мы хотим, чтобы ты был счастливый и богатый, как ты заслужил это за свою жизнь. Мы поможем тебе получить американский паспорт, ты будешь гражданин свободной Америки. Не говори сейчас, есть время думать. Ты можешь ездить весь мир. Мы будем работать, будем делать большой бизнес и будем платить два раза больше, как гражданину Америки…

Иван вдруг захохотал. Все трое удивленно уставились на него.

– А я, грешным делом, думал, вы нормальные, честные воры. Ну, стащите кусок-другой – мне не привыкать, – смеялся Иван. – А ты купить меня решил со всеми потрохами, с душой вместе, крыса канцелярская?! – заорал Иван. Он схватил за грудки Скотта, рванул к себе. – Меня, Ивана Поддубного!

Брюс бросился их разнимать. Терри отскочил и достал из кармана свисток:

– Иван, еще один шаг – и я вызываю полицию, – крикнул Терри. – Ты останешься в Америке надолго, только уже в тюрьме!

– Домой хочу! Домой, понимаешь?! Может, ты дом мой мне купишь, сюда перевезешь, хутор мой, с рекой, с могилой батиной с мамкой?

– Говорите по-английски, пожалуйста! Я не понимаю! – прохрипел Скотт.

– А ты по-любому не поймешь! На счетах не посчитаешь! Костяшку туда, человечка сюда! – он с силой отшвырнул его. – Душно мне тут! Дышать нечем с вами рядом, – Иван рванул на себе ворот рубахи. Он подхватил трость и вышел, грохнув дверью так, что та соскочила с петель, постояла так немного и рухнула плашмя, открыв длинный коридор отеля, по которому стремительно удалялся Поддубный.

– Что он кричал? – спросил Скотт у Терри, переводя дыхание и поправляя галстук.

– Я не понял дословно. Кажется, требовал, чтобы мы купили ему дом. И еще что-то про могилу рядом с рекой.

– Вымогательство и угроза убийством, – констатировал Брюс.

– Успокойтесь, господа, – сказал Скотт. – Ни один человек в здравом уме не отмахнется вот так от полумиллиона долларов. Или я чего-то не понимаю в этой жизни.

Иван брел в толпе горожан по Манхэттену – крошечный человек среди огромных небоскребов. Увидел вывеску трансатлантической пароходной компании, решительно распахнул стеклянную дверь.

– Сколько стоит один билет в Россию? – спросил он у клерка за стойкой.

– Господин Поддубный! – узнал тот. – Ваше турне заканчивается? Очень жаль… – он заглянул в бумаги. – Каюта люкс до Петербурга… простите, до Ленинграда… шестьсот двадцать два доллара.

– А третий класс?

– Третий класс – триста восемнадцать долларов.

– А место без каюты? Без койки, без ничего?

– На этом рейсе нет мест без каюты, – удивленно пожал плечами клерк. – Самое дешевое – третий класс.

Иван молча пошел к выходу.

– Эти русские – самые жадные люди на свете, – поделился клерк с коллегами. – Богатый человек, – указал он вслед Поддубному, – готов плыть следом за пароходом…

В номере отеля Иван сгреб в чемодан с полок кубки, побросал следом медали.

Он стоял в длинной унылой очереди к одному из окошек в ломбарде. Тощий господин в пенсне и жеваном костюме – очевидно, завсегдатай ночлежек для бездомных – кивнул ему из соседней очереди, приветливо приподнял мятую шляпу:

– Здравствуйте, Иван Максимович! – по-рус-ски сказал он. – Не узнаете? Вместе из России на пароходе плыли. В страну свободы. Не признали?

Иван покачал головой и отвел глаза. Меньше всего он хотел, чтобы его узнавали здесь.

– О, господин Поддубный! – громогласно объявил приемщик. – Русский медведь! Какая честь для нас!

Все посетители тотчас уставились на Ивана. Тот, пряча глаза, выложил на прилавок медали.

– Вы хотите заложить эти вещи? – приемщик быстро опытным взглядом оценил медали. – Это позолота – мы можем предложить двадцать долларов. Это тоже. И это. Остальные мы не можем принять. Итого шестьдесят долларов.

– Только шестьдесят долларов? – изумленно спросил Иван.

– Извините, мы принимаем только драгоценные металлы и антиквариат.

– Момент, – скучавший у окна спекулянт в котелке подошел ближе, приоткрыл тросточкой чемодан Ивана. – Я возьму все это оптом. Сто пятьдесят долларов.

– Двести, – возник с другой стороны еще один.

– Двести пятьдесят!

Иван, держа в руках открытый чемодан, униженно наблюдал за торгом.

– Двести восемьдесят!

– Триста.

Конкурент с сомнением оглядел кубки и поднял руки – сдаюсь.

– Триста долларов за все! – спекулянт достал из кармана деньги.

– Триста сорок. Мне нужно на билет и за гостиницу, – в отчаянии сказал Иван. – Еще только сорок долларов!

– Разрешите, – американец протянул руку к чугунной трости, но Иван убрал ее за спину.

– Это не продается.

– Как знаете. Только из уважения к вам я даю триста долларов. Вам никто не даст больше за эти безделушки…