Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды

– Нет его там, – процедил Кузнец. – Я пришел оттуда.

– Ну так спросил бы у Намо, он-то знает, что у него в Залах происходит.

Ауле покачал головой, в глазах вновь появилось затравленное выражение.

– Ну хорошо, он действительно здесь, причем добровольно. – Манвэ удобно расположился в кресле. – Полагаю, продолжает выяснять отношения с сотворившим.

Ауле в некотором замешательстве посмотрел на него:

– Выясняет – здесь?

– Представь себе, не за Гранью. Ты что, ничего не слышал?

– А кто мне мог рассказать? – огрызнулся Великий Кузнец.

– Ну так слушай хоть сейчас. – Манвэ вкратце описал дневные события.

Лицо Кузнеца прояснилось. Он смущенно и все же с опаской посмотрел па Манвэ.

– Извини, Владыка, я же не знал, я думал… А Единый? – вдруг, словно что-то вспомнив, спросил оп.

– А моя Воля когда-либо не совпадала с Его пожеланиями? – невозмутимо поинтересовался Король.

– Наконец-то! – просиял Ауле. – Не будет всего этого… – Он покосился на венценосного собеседника.

– Ну пойдем, – ухмыльнулся тот.

Они прошли анфиладу залов и переходов в Восточное крыло. Подойдя к двери, Владыка смерил Ауле долгим взглядом и раздумчиво произнес, глядя на смесь радости, страха и недоверия на лице Кузнеца:

– Рад, значит, Великий Кузнец? Все, говоришь, хорошо стало…

Ауле растерянно и настороженно уставился на него.

– Ничего, проходи, – усмехнулся Манвэ, открывая дверь в покой и приглашая Ауле следовать за ним. Вала-Кузнец вошел в тускло освещенный чертог и замер на пороге, разглядев собравшееся там общество. Мелькор кивнул ему, Варда, улыбаясь ослепительно-надменно, указала на табурет. Курумо, выйдя из угла, приблизился к Ауле.

– Прости, Учитель, я… – Оправдываться было бессмысленно, и он понимал это.

– Ничего, ладно. – Ауле положил ему руку на плечо, майа опустил голову. – «Тебе нужно было поговорить с сотворившим, я все понимаю, ты не мог отлучиться – иногда минуты решают все…» – мысленно продолжил Вала. Курумо судорожно кивнул. – «Тебе не придется больше выбирать, впрочем, как бы ни сложилось, я не мог бы уже молчать. И исполнителем более не буду…» – Ауле замолчал, почувствовав пристальный взгляд Манвэ.

– Значит, исполнителем не будешь… Никогда? А если Единый прикажет? Разве ты осмелишься ослушаться Его? – Злое любопытство поднималось в Манвэ, захотелось проверить, будет ли Ауле столь же тверд в своем решении не быть исполнителем, если… Желание спустить с Таникветиль его коронованную особу не показалось Владыке достаточным доказательством бесповоротности избранного Кузнецом пути. В свое время Единый с одного внушения отбил у Ауле охоту отклоняться от Замысла, и пересилит ли себя Кузнец на этот раз? Кто знает, что произойдет через час после недалекого уже рассвета?

Еле заметная улыбка зазмеилась на губах Манвэ – он смотрел в упор на Ауле, ожидая ответа.

– Ослушаться? Его? А почему ты спрашиваешь так? Разве Единый… против освобождения Мелькора? И что же теперь будет? – В золотистых глазах Кузнеца мелькнул давний, глубоко затаившийся ужас.

И тут Ауле почувствовал, как страх вытесняется из души иным состоянием – каким-то отчаянным и усталым гневом, не тем, что недолгое время назад обрушился на Манвэ…

– Что же будет? – повторил он.

– Не знаю, – как-то неуместно мечтательно улыбнулся Владыка, – что-нибудь да будет. Ты уж подумай хорошенько, – продолжал Король. – Возможно, это твой час снискать милость Отца нашего: твое желание… э-э… спустить меня с Таникветиль, полагаю, должно было бы сейчас прийтись Ему по вкусу…

– Издеваешься?! – нехорошо сощурился Кузнец.

– Чуть-чуть. – Манвэ одарил его ослепительной улыбкой. Даже слишком ослепительной.

– Хватит с меня, – тяжело проговорил Ауле. – Я, конечно, утратил способность творить и превратился в ремесленника, но… мой ученик больше не будет искать смерти из-за моей трусости. Я ему уже сказал и повторяю: Курумо не будет больше выбирать между Сотворившим и Научившим, и из-под моего молота никогда не выйдет цепь. – Он прикрыл глаза, переведя дух. В висках противно застучало. – И если ты, Владыка, так решил… – Он чуть не задохнулся от волнения, воздух словно сгустился в гортани горячим комом. Сквозь пульсирующие перед глазами рдяные точки он услышал вкрадчиво-мягкий голос Короля:

– О звезды, как же было легко тебя поймать! Впрочем, этого следовало ожидать, но теперь все уже окончательно ясно. Отличный способ выявлять недовольных.

Ауле застыл, как громом пораженный. Курумо кинулся к нему, бросив на Манвэ испепеляющий взгляд.

«Зачем ты его так?» – мысленно обратился к брату Черный Вала.

«Хочу попять: он на это решился, потому что обстоятельства благоприятствуют, или действительно больше на попятный не пойдет? Да, это жестоко, но уж кто-кто, а он должен решить для себя – либо он поступит по велению сердца, либо останется тем, кем был».

– Так вот ты как… – прошептал Ауле. – Но… как же… а Мелькор?

– А это – приманка. Проверка на верность Замыслу. Для того я его и вытащил.

– Мелькор не стал бы тебя слушаться – вот так!

– Откуда тебе знать, как и чем я смог заставить его? Вон ученик его сидит, воплощенный – может, это цена? – Владыка ухмыльнулся.