Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды

Войдя в покой, где оставлены были теряться в догадках Мелькор и Златоокий, они застали там обширную компанию. Аллор, задумчиво дымя самокруткой, возлежал на ложе Златоокого, Эльдин курила, сидя у него в изголовье. В ногах расположился Эонвэ. Златоокий, сидя у стены, что-то объяснял Гортхауэру, разводя руками, а Курумо и Мелькор, забравшись в угол, общались безмолвно, глядя друг другу в глаза, и по лицам понять что-либо определенное было затруднительно – видно было лишь, что это не самый приятный разговор в их жизни.

Все, включая Аллора, встали, приветствуя царственную чету, явно пытаясь понять, чем закончилась приватная беседа. Впрочем, Манвэ счел, что вопросы все же задает он.

– Что привело в мои чертоги столь изысканное общество? – тихо и ехидно поинтересовался Владыка, высокомерно-ледяным взглядом одарив вновь прибывших.

Те почтительно помалкивали, собираясь с ответом. Эонвэ отчаянно пытался донести до окружающих и до Короля в первую очередь ощущение, что его, Эонвэ, вообще тут нет.

– Прошу извинить столь наглое вторжение, – заговорил Аллор, – просто я воспользовался случаем, чтобы поблагодарить тебя, Владыка, за оказанную милость.

– Не рано ли? – процедил Манвэ.

– Я имею в виду то, что было. Дальнейшее – это дальнейшее. А Гортхауэр предпочитает моему обществу общество сотворившего – ума не приложу, как он выдержал эту пару часов.

– А я просто провожал их, – проговорил Курумо, глядя на Манвэ темными, непроницаемыми колодцами глаз: он явно полагал, что его просто-напросто погонят, и не особенно ждал защиты от кого бы то ни было, хоть от приятелей, хоть от сотворившего.

Затянувшуюся паузу прервало появление Вардонэли.

Тихо постучав, она заглянула в комнату и доложила о появлении Ауле.

– Он просит принять его, Владыка, – закончила майэ. Манвэ вскинул бровь.

– Прелестно, скоро сюда весь Валмар сбежится, – пожала плечами Варда.

Эонвэ мстительно покосился на Курумо. «А что я говорил?» – мысленно обратился он к майа Ауле. Тот вздохнул.

– Видимо, ему не терпится узнать, что произошло в чертогах Ниэнны, – мурлыкнула Варда.

– Спросил бы у Тулкаса, – бросил Манвэ.

«Наверное, интересуется, осталось ли что-нибудь от его майа», – безмолвно предположил Эонвэ, обращаясь к Манвэ.

– Проводи Великого Кузнеца в мою приемную, – обернулся Владыка к Вардонэли. – Жестоко обрекать уважаемого Ауле на томительное беспокойство о судьбе его помощника. Думаю, именно это волнует его в первую очередь. – При этих словах Курумо дернулся к двери. – Нет, раз уж пришел сюда, а не в его чертоги, хотя, по-моему, перепутать сложно, то, сделай милость, посиди здесь.

Курумо, закусив губу, поклонился.

«Расскажешь ему?» – спросила Варда без слов.

«Посмотрим», – усмехнулся Манвэ, пожал ей руку и, кивнув остальным, покинул помещение.

Ауле ждал в приемной, пытаясь сосредоточиться на предстоящем разговоре.

«Все, сколько можно издеваться?! – думал он с возрастающим раздражением. – Раз использовал, два использовал, теперь опять зачем-то вызвал… Он что, так ненавидит Мелькора, что до сих пор отыгрывается на Курумо, или решил припомнить майа Средиземье? Лишь бы в грязь втоптать! После того как он с Мелькором расправился, кто ему слово поперек решится сказать? Так мало ему! Думает, если я смирился и сломался, то из меня можно до Второй Песни веревки вить? Если он что-то сделал с Курумо, я с ним самим не знаю что сделаю, пусть потом Единому жалуется!» – Гнев Кузнеца медленно закипал, подобно раскаленной лаве, и, когда высокая фигура Повелителя Валинора возникла на пороге, Вала с трудом сдержался, чтобы не броситься на него. Все же взяв себя в руки, он приветствовал Владыку: гнев – плохой советчик, главное – узнать, что с Курумо.

Манвэ, стоя напротив кипящего от возмущения Ауле, стер с лица усмешку и неторопливо разглядывал ночного посетителя. Потом все же поинтересовался, что привело досточтимого Мастера в столь неурочный час.

– Я хочу знать, что с Курумо, – тяжело проговорил Ауле. – Ты призвал его сегодня, и его до сих пор нет.

– При чем тут я? Ты в других местах искал?

– Где, например? – нахмурился Кузнец.

– Допустим, в Лориэне. Или, скажем, в Залах…

– Ах ты… – Ауле не мог дальше сдерживаться, глядя на это непроницаемое лицо, копившийся тысячелетиями гнев выплеснулся наружу. – Ты… Что ты с ним сделал?! Думаешь, тебе все с рук сойдет? Я тебе этого не спущу, слышишь, ты?! – Ярость душила его. – Тебе мало унижений, мало крови… – Он вцепился в ворот одеяния Владыки, потянул на себя. – Я тебя с Таникветиль спущу, можешь звать хоть Всеотца… Братоубийца!

Глаза Повелителя Арды заледенели, он прищурился, отчего они стали похожи на тускло блестящие кинжалы.

– Ну? – проговорил он тихо, подойдя вплотную. – Ударь, что же ты стоишь? Или и впрямь до окна дотащить решил?

Ауле, разжав пальцы, стоял, тяжело дыша, словно вспышка гнева отняла последние силы. Поднял руку, опустил, почему-то не в состоянии нанести удар. Манвэ выжидательно смотрел на него, скрестив руки на груди.

– Где Курумо? – хрипло повторил Ауле.

– Вообще-то, говоря о Залах, я имел в виду покои Аллора и Эльдин… – усмехнулся Король.