Девятое правило волшебника, или Огненная цепь

— Ладно, в конечном счете это не имеет значения. Нам всего лишь придется остаться чуть дольше, чем мы планировали, вот и все. — Сестра Улиция потерла щеку, как предлог для того, чтобы внимательно оглядеться и проверить, не следят ли за ними стражники, прежде чем снова склониться к Сестрам. — Цецилия, ты останешься здесь и будешь караулить этот конец зала на случай каких-либо проблем. Эрминия, ты караулишь другую сторону. Начинайте прямо сейчас, чтобы не выглядело, будто мы четверо что-то замышляем, если за нами все-таки следят.

Сестра Эрминия хитро улыбнулась.

— Я буду прогуливаться по залам, как какая-нибудь восторженная посетительница, пока она не закончит.

Не сказав больше ни слова, она удалилась.

— Тови, — сказала Сестра Улиция, — ты пойдешь со мной. Мы будем гулять и болтать ни о чем, как две подружки, которые пришли посетить великий дворец Лорда Рала. Пока Кэлен не выполнит своего задания.

Сестра Улиция схватила Кэлен за плечо и с силой развернула.

— Пошла.

Толчок выбросил Кэлен вперед. Она торопливо подхватила свой мешок. Две Сестры вели ее вдоль зала. После того, как они достигли пересечения, им пришлось повернуть направо, так как навстречу им двигались два высоких солдата. Мужчины скользнули по Сестре Тови безразличными взглядами, но улыбнулись Сестре Улиции. Когда хотела, Сестра Улиция могла казаться невинно прекрасной, и она была достаточно привлекательной, чтобы на нее обратили внимание.

Но никто не замечал Кэлен.

— Здесь, — сказала Сестра Улиция. — Стой тут.

Кэлен остановилась, глядя на толстые двери красного дерева в другом конце коридора. Змеи, вырезанные на дверях, словно смотрели прямо на нее. Их хвосты, извиваясь, терялись в листве, изображенной на верхней части створок. Тела змей свисали вниз так, что их головы оказывались на уровне глаз. Ядовитые клыки торчали из распахнутых пастей, словно они в любой момент были готовы наброситься. Кэлен не могла даже представить, зачем кому-то понадобилось изображать таких омерзительных тварей. Все остальное во дворце было прекрасным, кроме этих дверей.

Сестра Улиция приблизилась.

— Ты помнишь все, что должна сделать?

Кэлен кивнула.

— Да, Сестра.

— Если у тебя есть вопросы, спрашивай сейчас.

— Нет, Сестра. Я помню все, что вы говорили мне.

Кэлен поражалась тому, как она может помнить некоторые вещи так отчетливо, между тем как другие будто теряются в тумане.

— И не трать время попусту, — сказала Тови.

— Не буду, Сестра.

— Мы посылаем тебя за тем, что нам нужно получить обратно. И нам нужно это без всяких глупостей.

В глазах Тови вспыхнула злость.

— Ты поняла, девочка?

Кэлен сглотнула.

— Да, Сестра Тови.

— Это в твоих же интересах, — сказала Тови. — Или ты заплатишь и тебе это вовсе не понравится, поверь мне.

— Я поняла, Сестра Тови.

Кэлен знала, что Тови не шутила. Обычно сдержанная, если ее разозлить, она не оставит от тебя и мокрого места. Хуже того, если она начинала, то наслаждалась беспомощность и агонией своих жертв и с трудом останавливалась.

— Тогда иди, — сказала Сестра Улиция. — И помни, тебе нельзя говорить с кем бы то ни было. Если кто-нибудь что-нибудь скажет, просто не обращай на них внимания. И тебя оставят в покое.

Кэлен некоторое время смотрела в глаза Сестре Улиции. Потом кивнула и заторопилась к другой стороне зала. Она забыла о своем изнеможении, она знала, что нужно сделать. И она знала, что если ослушается, с ней случится большая беда.

Подойдя к дверям, она схватила одну из бронзовых ручек, сделанных в форме усмехающихся черепов. Она специально не смотрела на змей, с трудом открывая тяжелую створку.

Внутри она остановилась, чтобы глаза привыкли к неяркому свету ламп. Толстые желто-синие ковры укрывали комнату, предотвращая возникновение эха. Эта уютная комната, отделанная такими же панелями красного дерева, что и дверь, казалась островком спокойствия после бесчисленных шумных залов дворца.

Когда дверь закрылась, она вдруг осознала, что теперь осталась вдалеке от четырех Сестер. Она не могла вспомнить, чтобы когда-нибудь оставалась одна. По крайней мере, одна из Сестер всегда следила за ней, следила за их рабыней. Она не знала, почему Сестры так пристально за ней наблюдают, ведь Кэлен никогда даже и не пыталась сбежать. Она часто думала об этом, но никогда не решалась попробовать.

Даже мысль о том, чтобы сбежать от Сестер, причиняла жуткую боль, казалось, кровь вот-вот потечет из ушей и носа, а глаза ослепнут. Каждый раз, думая о том, чтобы оставить Сестер, на нее наваливалась боль, и она не была в силах достаточно быстро выбросить из головы эту мысль. И даже после этого боль оставалась. Подобные случаи делали ее такой слабой, что даже через несколько часов она с трудом могла стоять, тем более ходить.

Сестры всегда знали, если это происходило. Вероятно, потому что находили ее скорченной на земле. Когда боль в ее голове утихала, они били ее. Наиболее жестокой была Сестра Улиция, она использовала свой дубовый прут, который всегда носила при себе. От него оставались рубцы, которые очень медленно заживали. Некоторые не зажили до сих пор.