Девятое зеркало (СИ)

Я болезненно поморщилась. Если рэйконы действительно когда-то были людьми, то забирая своего рэйкона, я присваиваю чужую душу.

— В Меясе говорят, что рэйконы — это часть магии Зазеркалья, поэтому, когда они возвращаются сюда, становятся сильнее. Пленить их тоже сложнее, они могут взять верх. Кабир пробыл здесь три дня и вернулся в Меясу с очень сильным и «магически полным» рэйконом, который наделил его даром исцеления. Но пленив его снова, он почти утратил себя.

— Что это значит?

— Это значит, что рэйкон обретает слишком много власти над своим носителем. В общем, — сказала я, — нам с моим рэйконом станет немного тесно в одном теле. И… я могу вести себя не совсем адекватно.

— То есть хуже, чем сейчас? — на лице Ха-шиира возникла широкая улыбка, но сразу исчезла: — Ты тоже получишь какой-то дар?

— Возможно, но не знаю, какой именно. Самый мощный дар был только у Кабира. Говорят, он мог даже поднимать мертвых. Король Иерина, к примеру, обладает даром чтения мыслей, но только в моменте прикосновения. Его рэйкон силен и обряд проводили тогда, когда мальчику исполнилось двенадцать. У каждого рэйкона есть свое имя, — продолжила я, — обычно его знает только хозяин. С помощью этого имени рэйкона можно пленить или отринуть. Но со временем, никто не хочет от него избавляться. Он делает человека сильнее и проникает в него, становится его частью.

— Чудовищно, — ошеломленно выдохнул Ха-шиир, разом выбираясь из купальни. — Ты уверена, что хочешь так рискнуть? — он уселся на бортик, стянул с ноги сапог и вылил из него воду. — Нам точно нужен этот Бороган?

Он и сам знал, что нужен. Разве нам откроются все тайны Замка без огненного духа, который обитает здесь тысячелетиями?

Оттянув от широкой груди прилипшую к ней рубашку, Ха-шиир сжал ее в кулаке, выжимая.

— Бороган смог бы защитить нас, и нам не пришлось бы спасаться от Акара в лесу, — ответила я, все еще не смея выйти из воды. — Я готова рискнуть.

Акар. Стоило подумать о нем, как внутри все сжалось от страха. Он не остановится, пока не получит то, что хочет.

— Пойдем, Тея, — произнес Ха-шиир, подавая мне куртку. — Раз уж нам расхлебывать эту кашу вместе, завтраком я накормлю тебя бесплатно.

Ели мы с Ха-шииром в тишине, думая каждый о своем.

С каких-то пор нам с ним стало комфортно молчать, делать что-то вместе, пусть даже сидеть вдвоем в купальне или за столом. Итак, мы решили, что достать рэйкона из тайника все-таки нужно. Да, мне придется совершить обряд прямо здесь, в Зазеркалье, что могло быть опасно. Но это не так страшно, как попасть в руки горного духа.

Найти подвеску из горного кальбена оказалось несложно — в колодце не было воды, а сам колодец оказался не глубоким. Ха-шиир с легкостью обнаружил ее при свете солнца, и вскоре подвеска была в моей руке.

— Мне подарили этот кулон вместе с рэйконом, когда мне было восемь, — я сжала украшение в кулаке, ощущая как камень кальбена нагревается в моей ладони, и прошептала рэйкону: — Сейчас, родной сейчас, — а затем и драгманцу: — Не мог бы ты оставить меня одну, Ха-шиир? Я должна немного с ним свыкнуться.

Он посмотрел на меня с тревогой, не желая выполнять мою просьбу, будто забота обо мне с каких-то пор стала его священной обязанностью. Но поняв, что я настроена решительно, выдохнул:

— Я раздобуду дрова.

На этом мы расстались.

Я опустилась на колени прямо в снег, счищая с подвески грязь. Серебряная цепочка змейкой извивалась в моих пальцах, тихо шипела, будто живая — рэйкон хотел на волю, и я чувствовала, что он силен. Сильнее, чем я могла представить.

Я втянула носом прохладный воздух и осмотрелась.

Вокруг истоптанный плотный снег. Небо безоблачно, прозрачно и глубоко, как гладь озера. Оно бесконечно и молчаливо, и кажется, вот-вот упадешь в него, словно в одно из волшебных зеркал.

Зажмурившись, я надела подвеску и прошептала «имя» своей зверюги. Она в мгновение проникла в меня и заполонила собой все, вытесняя меня напрочь, оставляя мне роль безвольного зрителя, беспомощной, жалкой души, неспособной управлять собственным телом.

А после мощным потоком влилась магия.

Дыхание перехватило, и я задохнулась будто.

По лбу струится пот, горячо так, жаром пылают щеки, а руки замерзли, под пальцами снег плавится.

Я слышу рэйкона. Каждую мысль его слышу, будто нашептывает. Голова кружится.

А в следующую секунду я восстаю. В теле легкость — рэйкон вновь наполняет меня выносливостью и силой.

И я вдруг увидела (как будто со стороны), что иду по территории замка, поднимаюсь по лестнице, на ходу сдираю с себя шапку и куртку. В груди нарастает боль, начинает зудеть и колоть в сердце, а в ушах бьется кровь.

Красноватые отблески солнца мерцали в витражах, падали разноцветными брызгами на пол. Меня встречали длинные сводчатые залы, галереи с белыми колоннами, оранжереи и винтовые лестницы. В пролетах башен кружили одинокие снежинки, хрусталем разбивались отголоски холодного ветра.

Ноги сами принесли к магической двери, которая вела в покои Эморы.

Дверь была резной, двустворчатой и высокой, в самый потолок. Изогнутые золотые ручки сияли в лучах вечернего солнца.