Девятое зеркало (СИ)

Вот теперь я не могла не смотреть на него. Смотрела во все глаза, еще как! Ведь я точно знала, что еда ему не нужна.

Ашарес тоже раскрыл от удивления рот, кажется, за последние пару тысячелетий он не испытывал большего изумления.

– Странный вкус, – произнес Акар. – Сладкий.

О, Тангор! Он способен чувствовать!

Это так поражает меня, что от изумления я восклицаю:

– Ты чувствуешь вкус еды?

Он не отвечает, но смотрит на меня насмешливо.

– Что еще ты чувствуешь? Горячее и холодное? Боль? Боль ты тоже чувствуешь, так ведь? Как и человек!

Бессмертный опускается ниже, пряча лицо, замирает, будто говорить о чувствах Акара – это не просто некрасиво, это смертельно опасно.

– Ашарес, оставь нас, – спокойно говорит Акар и молча дожидается исполнения этого приказа.

Когда мы остаемся одни, и Акар заходит мне за спину, кладет обе ладони мне на плечи, я замираю и почти не дышу. Он склоняется к моему уху:

– Да, мне бывает больно, маленькая дева, – его голос такой тихий, проникнутый обидой и раздражением, что меня начинает потряхивать от страха, – но не тогда, когда Дерион режет своими когтями или его волки рвут мое тело, нет… мне больно, когда ты раз за разом отвергаешь меня.

Я сглатываю и тянусь к кубку, который только что поставил Акар, приникаю и судорожно делаю глотки ягодного морса, пока не допиваю все полностью.

Акар невесомо касается моих волос, погружает в них пальцы. Я точно знаю, что мои волосы ему очень нравятся.

– Я запретила тебе… – когда говорю это, его рука замирает, – гм… прикасаться ко мне без разрешения.

Он перекидывает волосы мне через одно плечо и проводит пальцами по шее. Очень нежно. Как любовник. Словно между нами нет никаких преград и все приличия давно стерты.

– Запретила? – тихо смеется. – Мне?

Я безмолвно вынимаю кинжал из ножен.

– Не потому ли ты подарил мне это? – и поворачиваюсь на стуле. – Это, наверняка, придаст веса моему слову.

Он обхватывает мое запястье, слегка сжимает и без проблем забирает кинжал. Я при этом совершенно ничего не могу сделать и тяну почти оскорбленно:

– Я просто не ожидала… Я, вообще-то, умею…

Акар снова смеется, и мне неожиданно нравится его смех, потому что в нем нет ни злости, ни прежней язвительности.

– Может, покажешь как-нибудь, что именно ты умеешь, Тея?

– Угу.

Он возвращает мне кинжал.

– Его лезвие закалено в моей кузнице.

– От кого мне им защищаться? Ты – единственное зло во всем этом мире.

– … – Акар ругается: – Мне кажется, ты несколько ко мне предвзята. Я подарил его, чтобы ты чувствовала себя в безопасности. Ты можешь доверять мне.

– Гм… - щуру глаза. – Интересно, но – нет.

– А кому можешь?

Он не строит предположений, не спрашивает: «Дериону? Борогану? Драгманцу?» И в эту секунду мне кажется, что никому. В полной мере – ни единой душе. Разве, что той, что спрятана в кулоне кальбена, ибо мы с ней связаны с самого детства, и последнее время она полностью покорна, хоть и очень сильна.

– Себе.

– И что же мне сделать, чтобы заслужить твое доверие? Отпустить?

– Помочь в одном важном вопросе.

– Отыскать выход из Зазеркалья? – его взгляд мрачнеет.

– Понять, кем была душа, которую я ношу с собой.

Я чувствую, как рэйкон во мне проснулся и задрожал, но не от страха, а от предвкушения, будто он сам не знал, кем был, и теперь волновался, желая услышать ответ Акара.

Тот медлил.

Снова прикоснулся к моим волосам безо всякого разрешения и наклонился к моему уху:

– Я весь день рубил псов Дериона, – услышала я его хриплый шепот, – пока от них не осталось одно лишь кровавое месиво. Я был так зол, что хотел свернуть шею лесного короля голыми руками. Я хотел убить и драгманца, о котором ты постоянно думаешь. Я был так зол, когда шел сюда… я проклинал себя за то, что дал тебе время и покорно согласился ждать. Я был так зол, что хотел содрать с тебя одежду и заняться любовью прямо на полу. Еще секунду назад я думал об этом, – я почувствовала его участившееся дыхание на своей щеке: – но теперь я скажу – да. Да. Я сделаю для тебя все, о чем попросишь. Ты еще думаешь, стоит ли доверять мне, Тея?

Я молчала, не смея говорить. Да что там – едва дышала.

Недовольный моим безмолвием, Акар развернул меня к себе вместе со стулом, на котором я сидела. Он наклонился надо мной, отчего его черные волосы упали вперед и коснулись моей щеки.

– Скажи мне, вредина, что еще я должен сделать?

Если только отпустить меня на все четыре стороны.

Будто читая мои мысли, Акар посмотрел упрямо в мои глаза.

– Я все еще пугаю тебя?

Сильнее, чем он мог подумать.

– Чуть меньше, – вру, – а если бы не говорил про кровавое месиво и вовсе бы не пугал.

Он улыбается.

Боги, у него такие длинные ресницы. И радужка такая темная, как кофейная гуща.

Мы смотрим друг на друга.

Кажется, я вижу в глазах Акара муки выбора, и мне остается гадать между чем он выбирает. Может, он все еще думает о том, чтобы содрать с меня одежду?

Он опускается на корточки и приподнимает на ладони мой кулон.

– Пусть душа вернется в него, – говорит, внимательно глядя на камень кальбена. – Ей не место рядом с тобой.

– Хорошо, но… – голос у меня сипит.