Девятьсот восемьдесят восьмой

– Почему же? – удивилась Ольга. – Напротив, это раньше было трудно, когда мы на равнине жили. Многие завидовали нашему счастью, наговаривали на моих мальчиков, мол, они что-то у кого-то украли. Да они в жизни чужого без спроса не брали, а чтобы украсть – об этом и речи быть не может. Дошло до того, что Федю нашего княжеские дружинники до полусмерти избили, правда, потом выяснилось, что куру, которую он вроде как стащил, собака загрызла… Но разве кому-то есть дело до чужого горя? Даже прощения не попросили. Вот тогда мы и решили подальше от посторонних глаз поселиться. Только после этого я поняла, что такое настоящая вольная жизнь. У меня здесь есть все, чего только можно пожелать. Жаль только, что сыночки уехали – грустно мне без них. Но ничего, я подожду. Вернутся, снова заживем большой дружной семьей.

– А где жили-то? – Ученому показалось, что он начинает понимать причины, по которым Тимохино селище подвергалось постоянным нападениям со стороны тарасовской банды.

– Да в Козино, будь оно неладно, – вздохнула Ольга. – Знаю, что плохо такое говорить о людях, но ни одного слова доброго на ум не приходит. Разве только Меланья, светлая душа, но и она не могла нам ничем помочь. Так и маялись в этом проклятом месте, пока мой муженек не собрал нас всех да не перевез сюда.

– Да, повезло твоей семье, сказать нечего.

Историк обращался к женщине, но смотрел при этом в глаза хозяину дома. Тот некоторое время сидел молча, а потом поднялся из-за стола и отошел в сторону, глядя в окно.

– Ты уже наелся, солнышко мое? – удивилась Ольга.

– Да, милая, спасибо тебе, – ответил Тарас, не оборачиваясь. – Все было так вкусно, что я, кажется, объелся.

– Вот всегда он так, – улыбнулась женщина. – Сначала говорит, что голоден как волк, а потом немножко ложкой поковыряет и говорит, что объелся.

Не зная, что ответить, Марсель лишь улыбнулся, забыв о том, что собеседница его не видит. Заметив, что она все еще ждет его реакции, он запоздало спохватился и вежливо поблагодарил хозяйку за чудесный обед и предложил помочь убрать со стола.

– Что ты, – отмахнулась женщина. – Отдыхай. Ты, наверное, устал с дороги. Мне Федя поможет.

Еще раз похвалив угощенье, историк поднялся и подошел к Тарасу, который продолжал неподвижно стоять у окна. Наконец мужик вздохнул и кивнул ему:

– Выйдем.

Проследовав с ним за дверь, историк увидел, как тот раздвинул заросли ежевики – и за ними оказалась небольшая беседка с двумя лавками. Она была так искусно спрятана, что Марсель, стоя буквально в шаге от нее, ничего не заметил. Присев, Тарас закрыл глаза и о чем-то задумался. Затем он обратился к гостю:

– Ты, наверное, думаешь, будто я чудовище какое-то, да? Мол, людей грабит, убивает. Поделом мне, верно?

– Нет, я так не думаю. – Историк отрицательно покачал головой. – Я ничего о тебе не знаю, Бог тебе судья.

– Слышал, наверное, от Курьяна о нас?

– Да, его кум кое-что мне о тебе рассказывал.

– Это который Тимофей? Представляю, что он там насочинял. Наверное, обвинил меня во всех бедах, верно?

– Не без этого.

– Козинцы получили по заслугам! – неожиданно обозлился Тарас, но тут же успокоился и закрыл лицо руками. – Не хотел я этого, ох не хотел. Не уследил за сыновьями… Один Федя вот остался. Откуда в них это – ума не приложу. Не так я их воспитывал. Но, видно, сильно они обиделись на жизнь, раз разбойничать пошли.

– Разве это не ты их надоумил? – удивился Марсель такому заявлению.

– Нет, я только потом узнал, когда уже поздно было что-то менять и исправлять. А там – что делать? Слухи поползли разные, князь за поимку моих мальчиков награду объявил. Сам понимаешь, земледелием после такого не займешься. Пытались мы охотой прокормиться, да год голодный вышел – чуть не передохли все. Пришлось опять грабежом промышлять. Вот к чему все привело. Не знаю теперь, как сына сохранить.

Услышав эту историю из первых уст, историк сочувствующе покачал головой. Что он мог сказать по этому поводу? Тарас и так все понимал – возможно, даже лучше его. Он попал в ловушку, из которой было практически невозможно выбраться.

– Слушай. – Великан вдруг с надеждой взглянул на собеседника. – Может быть, с собой возьмешь Федора, а? Ты, я вижу, человек непростой, ученый. С тобой-то у него гораздо больше шансов, чем здесь. А уж мы бы со старухой как-нибудь протянули бы. Что скажешь?

– Ты не знаешь, о чем говоришь, – возразил Марсель, которому эта идея пришлась не по вкусу. – Или забыл, в каком положении меня нашел? За мной сейчас будут охотиться не только княжеские дружинники, но и…

Поняв, что едва не наговорил лишнего, историк закусил губу и безнадежно махнул рукой.

– В общем, я и сам не спасусь, и сына твоего погублю.

– Жаль, – погрустнел Тарас. – Мне казалось, что ты сможешь дать ему новую жизнь.

– Почему ты не отошлешь его куда-нибудь? – спросил историк. – Вряд ли его многие знают в лицо. Может быть, ему и удалось бы добраться до какого-нибудь города, Новгорода, например. А там, глядишь, и делом бы занялся.