Девятый круг

– Перестарались вы сегодня, друзья мои, – покачал головой Кольцов. – То ноль информации, то – полный обвал, попробуй это разгрести. Ладно, подождем утра. Говорят, оно вечера мудренее.

Глава десятая

Субботнее утро началось совсем не так, как его представляли. Оборвал телефон старший лейтенант Демаков.

– Слушаю, Андрей, – Михаил прибежал в вестибюль и схватил трубку. – Что-то по Золотареву?

– С Золотаревым все тихо, товарищ майор. Умерла так умерла… Тут другое. В дежурную часть поступило сообщение: на улице Восход с балкона на восьмом этаже спрыгнула женщина. Погибла на месте от многочисленных травм. Ее фамилия Мышковец…

Заканчивать разговор пришлось уже в машине, которая мчалась по Красному проспекту.

– …Вы упоминали эту фамилию, товарищ майор, – голос сотрудника милиции дрожал от волнения, – и я подумал, что вас этот случай заинтересует. Мы с ребятами находимся по ее адресу. Труп лежит под балконом, его прикрыли простыней. До вашего приезда решили не трогать. Соседи сказали, кто она такая и где живет. Пришлось выставить дверь и войти в квартиру. Балкон открыт, на столе лежит записка… Не возмущайтесь, товарищ майор, я все понял, дальше прихожей я ребят не пустил, вытолкал на площадку. Двое находятся у двери, двое на улице, любопытных отгоняют. А я у соседей на телефоне…

– Хорошо, Демаков, молодец. Встречай гостей, мы уже на подъезде.

Количество трупов в этом деле неуклонно росло.

«Волга» въехала во двор высотного дома на задворках популярного пивного бара. Детишек, похоже, отогнали – двор был пуст. Но зеваки присутствовали: высовывались из подъездных дверей, таращились из окон, с детской площадки.

Тело, укрытое простыней, лежало под балконами. Оперативники в штатском уже работали. Демаков заметно волновался, но делал сосредоточенное лицо.

«Надо предложить этому парню перейти в Комитет, – подумал Михаил. – Не век же ему опером бегать».

Он опустился на колени, отогнул простыню. Неприятно засосало под ложечкой. Женщина была одета в трикотажный домашний костюм, похоже, импортный. На ногах – тапочки на завязках, вернее, одна тапка, вторая от удара улетела к кустам. Диковато смотрелись подкрашенные губы и ресницы. Женщина ударилась головой, треснул череп, потекла кровь, перемешалась с помадой…

– Криминалисты здесь? – спросил Михаил.

– Скоро приедут.

– Пусть проводят осмотр и увозят тело. Здесь нет ничего интересного. Веди в квартиру, Сусанин.

Дом был новый, с просторным подъездом, с квартирами улучшенной планировки. Лифт работал – шумно взмыл на восьмой этаж. Оперативники переминались у двери, увидев представителя КГБ, сделали почтительные физиономии.

– В квартире точно никого нет?

– Вроде нет… Но кто его знает? Демаков нас выгнал, осмотреть не успели. Но из квартиры никто не выходил, мы постоянно здесь находились.

Квартиру осмотрели с оружием в руках. Посторонние отсутствовали. Две комнаты – довольно просторные, светлые, обставленные современной мебелью. Кухня вместительная, с импортным гарнитуром, югославской электроплитой. Что еще надо одинокой женщине, давно разменявшей пятый десяток?

Балконная дверь была приоткрыта, ветерок теребил тюлевые занавески. На журнальном столике – записка. На ней стоял стакан с карандашами, чтобы не сдуло ветром.

Поколебавшись, Михаил вышел на балкон, перегнулся через заграждение. Закружилась голова. Тело все еще лежало внизу. Прибыли криминалисты на «УАЗе» без опознавательных знаков, двое сидели на корточках, осматривая труп.

Михаил вернулся в комнату, исподлобья уставился на предсмертную записку. Бедными родственниками мялись Некрасов и Москвин, не решались опередить начальство. Из прихожей высовывался любопытный Демаков – в квартиру его не позвали.

«В моей смерти виновата только я, – гласил неровный крупный текст, написанный шариковой ручкой (сама ручка лежала здесь же на столе). – Прошу всех простить меня. Я предала свою страну, полностью осознаю свою вину и ухожу по собственной воле. Юленька, Маришка, не держите на меня зла…»

Больше всего поразило поставленное в конце текста многоточие. Может, еще не все, есть возможность вернуться?

Михаил вздохнул, уселся на тахту и задумчиво уставился на балконную дверь. Вытолкнули? Вытянул шею Вадик Москвин, прочел записку, сделал уважительную мину. Подошел Некрасов, тоже ознакомился с текстом.

– Это что же получается, товарищ майор? – голос капитана предательски задрожал. – Работа закончена, шпион обезврежен? Не выдержала, поняла, что скоро ее схватят, морально сломалась…

– Получается, что так, – вздохнул Михаил. – Надо проверить, не вытолкнули ли ее.

– Но как же тогда записка? – растерялся Вадик. – Там вроде русским по белому написано…

– Надо убедиться, что писала именно она. Это несложно. Могли заставить написать, потом столкнули. У постороннего, если он был, имелась масса времени, чтобы уйти. Мог через чердак, потом спустился по лестнице в соседнем подъезде… Демаков, пусть работают опера и криминалисты, ищут следы, снимают отпечатки пальцев. Опросите народ – может, кто видел постороннего или заметил что-то необычное…