Девятый вал I: шторм судеб

Мелех зловеще улыбнулся, зашивая рану ученого: — Не бойтесь признать свою истинную суть, господин Огедай. Те знания, что вы получили, то, что увидели в этих краях, всегда имеют цену. Вы ее заплатили сполна. Цель оправдала средства, и это то, чего вы боитесь признать. Буйное море требует изучения, возможно, являясь ключом ко многим вопросам, касающимся и жизни на материке. Десятки великих ученых платили ее точно так же, как вы. Зло сейчас дарует добро в будущем. Сколько людей погибло при изучении материка, сколько было убито при завоевании Тратгиром! Но теперь вы живете в мире и процветании, не вспоминая о грехах прошлого. Это то, что я говорил вам при первой встрече, это то, что хотел продемонстрировать вам, предоставив доступ в Буйное море. Ваши открытия повлекут за собой огромный научный прорыв, а вы забудете об утонувших и сожранных монстром людях; забудут и о тех, кто погиб в начале экспедиции. Вас, как и их, назовут героями, а обстоятельства — они неважны. — Мелех закончил зашивать рану. — А

теперь ответьте мне, Инкритий, я хочу услышать честный ответ: зная все, что произойдет, зная о смертях и невзгодах, отправились бы вы в море в самом начале?

Ученый взял паузу, слушая в каюте Мелеха отдаленные всплески Буйного моря.

— Находясь на волоске от смерти и ожидая ее, я думал, для чего это все, есть ли у этого смысл. Я скажу честно: в тот момент мои мысли были о даронийцах, что утонули, о людях, что шли со мной в поход. Но больше всего я горевал о своих родных, что будут страдать, изучая посмертные записи о своем отце и муже. Я признаю это, признаю! Чем больше я изучал Буйное море, тем сильнее тонул в своих же амбициях. Новые острова, племена, знания и, конечно, туннели, буквально поглотили меня от предвосхищения будущих открытий. Дарон же был кульминацией праздника, самое таинственное и страшное место Буйного моря ослепило меня настолько, что я забыл об ответственности за жизни находящихся на корабле… Забыл или просто…не хотел ее замечать. — Инкритий обернулся на стоящего в пламени зажженной свечи Мелеха: — Да, я бы отдал жизни этих моряков. — Инкритий ощущал боль и страдание, будто острый нож разрезает его душу, раскрывая из нее истинную сущность человека. — Я бы отдал каждого из них, — глаза Инкрития наполнились слезами, и с каждой каплей из его тела выходили остатки ученого, начавшего это путешествие, — но не отдал бы свою, не причинил боль своим родным, просто бы не смог. Наука — это часть моей жизни, ровно такая же, как и семья. Наука…Открытия…я бы смог изменить мир, если… — Инкритий замолчал, презирая себя. Он одновременно получил облегчение, признав свою истинную суть.

— Теперь вы понимаете меня. — Мелех обошел стол и сел на противоположном его конце. — У меня семьи нет, мною движет лишь желание открыть таинства Буйного моря для мира, но только при условии моего здесь правления, как и правления в общем Южном море. Я стану императором морей. Объединенный правитель даст преимущества для всех жителей стран, граничащих с океаном, а благодаря открытым вами проходам даст свободный доступ и в Буйное море. А потому мне определенно пригодится человек вашего склада ума.

Инкритий поднял взгляд на Мелеха.

— Я хотел бы пригласить вас в число высших капитанов армады, — сказал ее адмирал, морской дьявол Мелех, с хитрым прищуром вглядываясь в глаза ученого. — Ваша семья может спокойно находится в Малате, пользуясь высшими преференциями и всеми доступными благами. Их безопасность железобетонна, ибо за нее буду ручаться лично я. Ваш сын Эпсилон, как и вы, получит доступ ко всем имеющимся данным. Инкритий Огедай

и его наследник Эпсилон станут первыми из всех изучивших Буйное море людей, навсегда вписавшими свое имя в историю.

Инкритий вновь взял паузу.

— Не спешите отвечать. Дадите ответ, как только мы вернемся на базу. А сейчас…

— Нет, я готов ответить сейчас. — Инкритий смотрел красными от слез глазами в хитрые и улыбающиеся глаза Мелеха. — Я стал монстром, тем самым, что напал на наш корабль. Не он убил всех людей, а я. Морское чудовище, напавшее на нас, безобидный зверенок по сравнению со мной, ибо действует, признавая свою хищную природу. Инкритий Огедай, знаменитый ученый, — жалкий трус, который боялся признать, на что способен. Я совершил страшные вещи и понесу за них наказание. Вдовы моряков в Ландау должны узнать, кто виновен в смерти их мужей. Альдим всегда был прав: я глупец, и этому пора положить конец.

Мелех спокойно слушал чистосердечное признание ученого, как судья слушает последние слова обвиняемого.

— Мне отвратительны вы, ваши методы и идеалы, — продолжал Инкритий. — Но более всего мне отвратителен я, человек абсолютно такой же, как вы, но вдобавок еще и трус. Отказ — вот мое решение.

Морской Дьявол, опуская глаза в пол, сидел на стуле напротив ученого, забросив ногу на ногу. Большой палец руки он тер о четыре оставшихся пальца той же руки, но, скорее, в задумчивом, чем в тревожном движении.