Девятый вал I: шторм судеб

— Я чертовски рад тебя видеть, друг! Инкритий оглядел море. Океан продолжал бушевать, а штормовой ветер — всколыхать паруса. Стихия завораживала, напоминая о прошедших событиях, словно тепло от тихо тлеющих дров напоминает о некогда горящем алом пламенем огне. — Люпус, это место…Оно необычное, я не знаю, как это объяснить, но оно не подчиняется законам природы, правящим на материке. Все Буйное море живет словно по своим правилам. А здесь граница… дальше штормы в десятки раз сильнее, вода холоднее, в здешних туннелях шторм достигает 9 баллов, а промежутки между проходами стерегут круговороты размером с город. Казалось бы, что может быть страшнее, но Буйное море неподвластно стандартным границам страха, поэтому в глубине толщи воды живут морские монстры. Черт побери, Люпус, на нас напала тварь размером с три корабля!

— Я видел ее, Инкритий, и не верю в то, что увидел…Как это, вообще, возможно?

— Понятия не имею. Здесь все по-другому. Это словно другой мир, словно… «Буйное море — это тюрьма! Своеобразный лабиринт, что перестраивает сам себя в надежде не выпустить того, кто в ней заточен. Вы разгневали Богов тем, что творите, и молитесь, чтоб они не открыли замок этой клетки». Инкритий вспомнил слова Ретины, и они наконец обрели смысл. — Клетка.

— Живой все-таки, пес! Ха-ха, так и знал, что не утонешь, — Рамос огромными шагами двигался к Инкритию, широко улыбаясь во все свои желтые зубы. — Такие, как ты, так

просто не мрут. — Рамос подошел к ученому и радостно похлопал его по плечам. — Вот это история вышла, можно и детям рассказывать, да, Огедай?

— Есть еще выжившие? — тревожно спросил Инкритий.

— Кто-то переваривается в трупе монстра, а кто-то кормит рыб. Мы единственные выжившие, но не переживай, это все шелуха, найдем новых! Пойдем, босс хочет тебя видеть!

Инкритий закрыл глаза и сделал глубокий вдох.

— Не делай вид, ученый, что убит до глубины души. Мы оба знаем, что ты отдал бы в десять раз больше за возможность увидеть то, что увидел, и узнать то, что узнал. Ты засранец с черной душей, уж поверь мне, рыбак рыбака…

— Не смей так говорить обо мне! — Инкритий сорвал руки Рамоса с плеч и сделал шаг назад. — Эти люди были нашей командой.

— Лицемерие — качество, что ты не утерял даже после встречи со смертью, Инкритий. Конечно, нет проблем. Вымести всю злость на мне, убеди себя в том, что это я виноват. Забудь о человеке, что потащил их на юг Дарона; забудь все предупреждения, что слышал; забудь, как потащил команду Мор-Отана в Буйное море и потерял половину, а затем и даронийцев, что убило море. Людям нужно искать зло вне себя, чтобы до последнего верить в правильность своих решений.

— Я свой вины не отрицаю. Я виноват, потому моя душа и болит.

Рамос отвернулся от Инкрития и зашагал в сторону кабины адмирала армады. — В прошлый раз болела недолго. Пошли за мной. Мелех хочет тебя видеть.

Инкритий хотел что-либо ответить и возразить, но отвечать было нечем.

………..

Полуосвещенная находящимися на стенах свечами комната ничем не изменилась с прошлого визита ученого. Строгий минимализм наряду с абсолютной чистотой царил в каюте адмирала армады. Тонкий запах корицы исходил из стоящего на небольшом столике стаканчика с кофе, на удивление, совершенно не ощущавшего качки. Инкритий заметил, что комната, в целом, была непоколебима, словно и не находилась в эпицентре шторма.

— Идти на юг, за Дарон… Идея авантюрная, но, честно, вызывающая уважение. — Мелех спустился в комнату по находящейся справа винтовой лестнице, ведущей на небольшую

смотровую площадку корабля. — Ваша жажда снять полотно тайны с этой части буйного моря погубила корабль и экипаж…Что вы скажете в свое оправдание? — адмирал армады снял с себя длинную кожаную дубленку с высоким воротником, казавшуюся не совсем подходящей для прогулок в ливень.

— Оправдания нет, — тихо сказал Инкритий.

— Это неправда, — Мелех сел за стол, приглашая ученого составить компанию на соседнем стуле, но быстро остановил его движением руки, увидев стекающую по лицу линию крови. — Пройдемте в мою лабораторию, которая сейчас будет играть роль лазарета.

Инкритий прошел в находящуюся слева от жилой части каюты лабораторию и сел, а скорее, рухнул без сил на стул. Мелех, отставив кофе на дальний край стола, прошел за ученым, задирая рукава белой рубахи. Он взял в одном из шкафов пробирку с прозрачной жидкостью и обработал ей руки. Бросая взгляд на запекшуюся кровь в волосах ученого, морской дьявол вылил остатки жидкости на истекающую кровью рану. — Череп цел, поврежден лишь скальп. Это нестрашно, а количество крови объясняется спецификой здешних сосудов. Они не спадаются, а активно зияют, благодаря чему испускают такое количество крови. Я зашью рану и дам вам лекарство от головной боли, которая будет еще какое-то время. Я лишу вас боли физической, но скажите мне, так ли сильна боль, что терзает вашу душу?

Инкритий молчал: он не знал, что ответить. Ответ просился наружу, но, будто сам осознавая вранье, он был не в силах его озвучить.