Девятый вал I: шторм судеб

Наконец, достигнув каменного завала, он увидел огромную свалку, состоящую из развалин стен и потолка, не сдюживших под напором взрыва.

— Мама!

Анна, лежавшая на полу, была придавлена одним из камней, сдавливающих ее грудь, словно душитель, желающий лишить ее жизни. Каштановые волосы матери, так красиво развевавшиеся на ветру во время игр на поляне, сейчас, слипшись, лежали в небольшой, но уже успевшей сформироваться лужице крови под ее головой, питающейся из зияющей раны поверх брови, будто приток, впадающий в озеро.

— Сдвинь камень, — с трудом набирая воздуха в грудь, проговорила мать.

Мальчик, что в жизни совершенно не отличался исполинской мощью, регулярно прося о помощи маму перенести тяжелые вещи, в момент отчаяния и боли для спасения матери, казалось, не прилагая усилий, сдвинул каменный массив с ее груди.

— Анна! Эпсилон! — прозвучало из недр обвалившейся преграды. — Эпсилон! Анна!

— Мы здесь! — закричал что есть мочи ребенок, обнимая спасенную мать.

— Вы живы! — голос Инкрития звучал достаточно близко, с другой стороны обвала, но одновременно так далеко. — С вами все в порядке?

— Со мной все хорошо, — прокричал мальчик, — а вот мама…

— Инкритий! — превозмогая боль, набрав воздуха в легкие и с трудом вставая на уставшие ноги, прокричала Анна. — Кажется, у меня сломаны ребра, дышать …очень больно. — Она оперлась о стену, осматривая свое тело, — и нога, кажется, сломана.

— Анна, — голос Альдима прозвучал из-за каменной преграды, — следуйте к выходу. Нам здесь не пройти, поэтому попытаемся обойти другим путем. Вам же осталось пройти пару залов, и вы у выхода — нас не ждите, уходите отсюда.

— Анна, бегите к выходу, быстрее! — прокричал Инкритий.

— Я поняла, пойдем, Эпсилон, нужно уходить.

— А папа?

— Он найдет нас, это ведь твой отец. Он найдет выход из любой ситуации, — превозмогая боль и пытаясь скрыть слезы на бледном лице, проговорила мама Эпсилона.

Анна вместе с сыном медленно шли по коридору. Резкая, пронзающая каждую клетку боль раздавалась в ее теле при каждом шаге и вдохе. Звуки выстрелов и сражений раздавались из толстых стен замка, сотрясая душу матери каждый раз.

Медленно пройдя практически до конца коридора, из-за спины за развалом, они услышали истошный крик, в котором узнавался голос Люпуса, заставляя ребенка обернуться.

— Это же дядя Люпус?

— Нет, нет, Эпсилон, тебе кажется, пойдем быстрее. Не переживай: все будет хорошо.

Анна, успокаивающая ребенка, прекрасно осознавала, что отчаянный крик действительно принадлежал помощнику и другу её мужа, оставшемуся вместе с ними с противоположной от завала стороны, что могло значить все что угодно, а значит, бежать нужно как можно быстрее. — Если я продолжу так ковылять, как раненая корова, шансов спастись у нас нет. — Тревожные мысли витали в ее голове, придавая решительности к отчаянному шагу.

— Эпси, послушай меня, я тебя задерживаю.

— Не говори так! — девятилетний мальчик взял свою маму за руку и посмотрел ей в глаза, в которых Анна не узнавала того робкого и застенчивого юношу, мечтавшего бороздить океаны. Она видела мужчину, доблестного и смелого, огонь в глазах которого разжигал костер надежды в ее душе. — Мы справимся мама!

Перед Анной стоял ребенок, раненая мать которого придала его душе силу и отвагу свойственную герою, такую, что некоторые мужчины не способны получить и за несколько жизней.

— Да, сын, прости меня. Конечно, мы справимся!

— Даже не сомневайся в этом, ведь мне еще буйное море бороздить, как тот мальчик, что переплыл его, так что оставаться тут нам никак нельзя.

Она улыбнулась и подмигнула сыну, после чего они продолжили путь.

При проходе в соседний коридор вакханалию взрывов вдруг нарушил разговор нескольких людей, возбужденно говорящих на неизвестном языке. Узнав в наречии говорящих чужеземные слова, Анна и Эпсилон быстро спрятались за каменным валуном, лежащим в небольшом темном помещении, предназначенном для хранения замковой утвари. Выглядывая в дверную щель, мальчик увидел с десяток пиратов, проходящих по длинному арочному коридору, в котором только что держали свой путь мать и ребенок. Казалось, пираты легкомысленно и громко о чем-то беседовали — возможно, о награбленных вещах или ожидаемой награде за столь быстро захваченный город, совершенно не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Но, как только они