Девятый вал I: шторм судеб

— Сейчас было сильно, чародей. — Он перевернулся на спину, показываясь красным и потным лицом, к свету, что освещал его лик. — Хорошо, да, я чувствую, но уже меньше с каждой секундой. Мои воспоминания возвращаются, а с ними — и мои убеждения, задушившие насмерть чувство вины. — Потом он бросил ехидный взгляд на старика: — Но да, не буду отрицать, возвращение было тяжелым, но я не чувствую более вины, ибо мои мотивы известны и не отличаются от мотивов Тратгира и Банкора. Смерти случаются, такова судьба.

— Судьба? Не оскорбляй меня таким словом. Мы прошли сквозь многие тернии, чтобы уничтожить хоть намек на судьбу и предопределение, и теперь, вы-люди, свободны. Так что не греши на нее. Ты сам выбираешь свой путь, и если ты мразь, то в этом только твоя вина. Людям нужно искать зло вне себя, чтобы до последнего верить в правильность своих решений, — сказал Алантир голосом, полностью идентичным Рамосу. — Помнишь, как это сказал один из твоих пиратов. С судьбой то же самое. Вечно вы, люди, списываете на нее любые ошибки, но судьбы не существует, в отличие от вашей алчности, жестокости и гордости. Судьба для людей — козел отпущения, словно чистая тряпка, принимающая за вас грязь ваших дел, оставляя душу белоснежной.

— Можешь философствовать сколько угодно: я это тоже люблю, так что не против твоей компании. Правда…ты опять бледный, прямо как в первый раз, а на следующий день выглядишь бодро, как шлюха поутру, так что я могу здесь и еще посидеть, дискутируя с тобой о судьбе и морали, да вот только твое воздействие на меня не работает, а вот ты, — Мелех вызывающе взглянул на чародея, — кажется, угасаешь. У тебя ведь нет времени, да, старик? — после чего он громко расхохотался.

— Хм, хорошо, что напомнил о времени. Ты сказал, что слышал голос?

— Не знаю, уже не помню, все стерлось.

— Ты сказал это несколько секунд назад, — Алантир вознес пальцы перед собой, и Мелех взвинтил в воздух, словно поднятый веревкой.

— Я помню лишь смерти и отголоски эмоций, больше ничего.

Чародей опустил руку, и пират упал на камень.

— Что ж, ты верно отметил: разум все еще с тобой. Времени и правда немного, а потому завтра мы с тобой продолжим третий акт нашей пьесы, он же станет и заключительным. Я покажу тебе все оставшиеся жизни разом. Ты увидел лишь несколько и уже забыл, кто ты, ощутив слабую волну этих немногочисленных чувств. — Старик подошел ближе и сжал

ладонями голову плененного пирата: — Завтра я покажу тебе истинную силу стихии, утоплю тебя в водовороте смертей и покажу девятый вал шторма судьбы, в которую ты веришь. — После этого чародей постепенно рассыпался в золотистых песчинках, оставляя Мелеха в одиночестве.

Генерал Армады лежал на камне и смотрел вверх — взгляд его был пустым, но в сердце

зародилось странное чувство неведения и интереса. «Убийца убил, и сам же упал –

интересно», — подумал Мелех, прокручивая в голове услышанные слова неизвестного

голоса.

Солнце опустилось за горизонт, и тьма, что так часто возникала в глазах, упала на землю. Сверчки запели привычную им песнь, а кристальный лунный свет окрасил холодный, каменный карцер.

Мелех уснул, не видя сны, уж очень устал сегодня его измученный разум. Песчинки вновь появились из ниоткуда, бесшумно кружась над головою пирата. Лунная дорожка, распластавшаяся на полу, осветила чародея, что появился из вихря. Черный взгляд, который он обратил на спящего генерала Армады, постепенно преобразился в зеленый, а остатки песчинок, собираясь в руке, сформировали посох.

— Лучше начать во сне, — Алантир направил посох на Мелеха. — Надеюсь, твой мозг не спечется. — Чародей сделал глубокий вздох. — Субиквитон! — прокричал чародей, пронзая ночную тишину и направляя в сторону спящего посох.

Тысячи песчинок мгновенно устремились в тело Мелеха, проникая через глаза, нос и рот.

— Аэр!

Тело Мелеха взмыло в воздух, а конечности противоестественно выгнулись. Открывшиеся глаза пирата окрасились в ярко-зеленый, сменив свой привычный окрас.

Сознание Мелеха вновь затуманилось, и разум утонул в бесконечной пустоте.

……

Ночной варгодский лес горел ярко-оранжевым пламенем, исходящем из огромного ритуального костра, полыхающего по центру поляны. Гигантские черные клубы дыма разносились на многие километры Буйного моря, попадая в клетки, расположенные на краях лесной опушки. Десятки людей, заточенных внутри металлических прутьев, молили

о пощаде. Матери прижимали детей к себе и обещали им скорое спасение. Старики сидели притихнув, осознавая неминуемую участь. Мужчины яростно пытались проломить сделанные из огнуса оковы, но все было тщетно. Вне тюрьмы сотни пиратов острыми клинками добивали тех, кто не поместился в переполненные клетки, сбрасывая тела в горящие хибары.

Сквозь бесконечную стену тьмы старая женщина увидела его с окровавленным мечом на перевес. В клубах дыма его тень выглядела огромной, а искры от горящего дерева, попадая на силуэт молодого лица, напоминали сверкающие огнем глаза, создавая впечатление, что сам дьявол поднялся на Варгод.

— Это он! — раздалось из многочисленных клеток.