Devil ex machina

Девушка подробнейшим образом описала его внешний вид и темперамент, манеру общаться и особенности поведения. Прочитав эти записи, любой решил бы, что Фаина давно и хорошо знакома с описываемым объектом. Отнюдь, нет. Почти не контактируя с ним, Фаина знала о нем так много. Она доверяла своей интуиции. При этом ее не покидала уверенность, что Яна невозможно познать в принципе – до дна, без остатка. Он иррационален, как деление на ноль. Об этом она тоже написала в тетради.

Оказалось, чтобы почувствовать облегчение, необязательно высказываться перед живым собеседником. Порой достаточно ручки и чистого листа перед глазами. Так, может быть, потребность в помощи специалиста преувеличена? Фаина вспомнила погром, который устроила в офисе – казалось, это произошло давно – и поймала себя на мысли, что помощь ей все-таки требуется. Очевидно, что выспаться и разгрузить голову в этом случае недостаточно. А вот что это будет за помощь, предстояло выяснить.

К часу пришла Инесса Дмитриевна, принесла с собой небольшой блокнот и нечто вроде медицинской книжки. Поздоровавшись, она первым делом выразила удивление на счет того, как переменилась ее пациентка со вчерашнего вечера. Фаина улыбалась и разговаривала, открыто смотрела в глаза. «Очень сильный взгляд, – подумала Браль, – взгляд человека, которого сложно сломать. Так что же все-таки ее сломало, если она оказалась здесь?..»

– Вижу, Вы отлично отдохнули, Фаина, – с полуулыбкой Джоконды сказала Инесса Дмитриевна, присаживаясь.

Фаина мысленно отметила, что у многих, начиная с Яна, есть странное пристрастие – употреблять ее имя в конце или в начале предложения без особой надобности. Почему родители просто не назвали ее какой-нибудь Катей или Леной? Это лишило бы ее необходимости по двести раз на день слышать собственное имя, которое всем хотелось произносить просто так.

– Я наконец-то выспалась, – воодушевленно ответила девушка, испытывая желание плодотворно провести время.

– Лучшее лекарство для нервной системы человека. Лишенный здорового ежедневного сна собирает все болячки, в том числе психические. Сон – своего рода механизм ментального иммунитета. Он обязателен, чтобы подкрутить расшатанные за день гайки нашего биокомпьютера, а заодно очистить память от лишней информации, которую мы получаем в слишком больших объемах для адекватного восприятия и обработки. Лишнее просто стирается, чтобы мы не сошли с ума.

Фаина не ожидала, что Браль прямо с порога будет так много говорить, но с интересом слушала ее, удобно устроившись на своей постели. Ветерок колыхал белую занавеску на приоткрытом окне, и свежий прохладный воздух толчками поступал в комнату.

– Я читала об этом.

– У Вас есть или были проблемы со сном?

– Раньше не припомню, но в последние примерно полгода – часто.

– Вот видите. Всего одна ночь здорового сна привела Вас в чувства.

– А впереди еще две недели, – не без удовольствия подхватила Фаина. – Выйду отсюда новым человеком.

– Звучит как слоган для исправительной колонии, – поморщилась Браль, но взгляд у нее стал хитрый.

Беседа завязалась легко, слова и фразы сливались в ручейки и журчали среди дремучего леса, который Фаина взрастила внутри себя, бережно огибали многолетние темные деревья с иссохшими стволами, питали каменную землю – толстую корку на сердце пациентки. Девушка не ожидала, что беседа с «мозгоправом» может оказаться столь увлекательной, что это сложно будет назвать сеансом психотерапии. Они с Браль мирно спорили о чем-нибудь, заранее зная, что каждый останется при своем мнении, рассказывали друг другу преинтересные вещи, задавали множество вопросов – вот, как это выглядело и в самом начале, и в последующие дни.

– А чем ваше заведение, по большому счету, отличается от тюрьмы? – спросила Фаина, склонив голову.

Инессе Дмитриевне можно было задавать любые вопросы, вплоть до неудобных или провокационных, и Фаине начинала нравиться эта безнаказанность, возможность снова побыть ребенком и донимать своим любопытством кого-то из старших.

– В нашем заведении Вы вольны встать и уйти прямо сейчас, никто не держит Вас, – спокойно ответила Браль. По ее тону нельзя было подумать, будто ей в тягость разъяснять элементарные вещи. А Фаина хорошо знала, что именно в них порой кроется истина.

– Разве может свободный человек оказаться в лечебнице для психически нездоровых? Да любое заведение, где людей пытаются переделать с неправильных на правильных, уничтожает само понятие свободы.

– Тонкое замечание, однако мы не исправляем Вас настолько, чтобы деформировать личность, а всего лишь стремимся помочь. Если Вам и дальше хочется страдать, можете уйти и предаться этому. Как многие из нас.

– О какой вообще свободе может идти речь, – Фаина будто не слышала встречной реплики и продолжала размышлять вслух, – если мы говорим о человеке. Он обречен страдать уже потому, что существует.

– Не стану спорить, однако не проще ли страдать, зная хотя бы причину – истинную причину – своих мучений?

– В этом и суть работы психотерапевта? – усмехнулась девушка.

– Отчасти. Хотя с Вашей точки зрения можно и так сказать.